Дипломаты Ивана Грозного огласили новый перечень территориальных претензий к Великому княжеству Литовскому. Никогда ранее он не звучал столь масштабно. Литовские князья были обвинены в подлом захвате исконных владений Рюриковичей, земель бывшей Древней Руси, который они совершили, воспользовавшись поражением русских князей от Батыя: «…а досталась вам та вотчина государя вашего и предков его… некоторыми невзгодами после Батыева пленения, как безбожный Батый многие грады русские попленил». Русские дипломаты потребовали восстановить историческую справедливость и «поступиться» следующими городами: Киев, Любеч, Могилев, Кричев, Гомель, Мстиславль, Минск, Витебск, Львов, Галич, Каменец-Подольский и множество других: «и от Смоленского рубежа по Березину, и Киев со всеми городами, что со старины было ему подвластно, и до Бреста, и Подольские и Волынские земли… А Волынская и Подольская земля и по польскую границу, и то все вотчина наша». Осью новых приобретений должен был стать Днепр, а центром — Киев.
Дипломат Великого княжества Литовского, писарь Михайло Гарабурда, заслушав весь список, саркастически заметил: «Первое малые дела переговорим, потом и большие будем обсуждать». На фоне подобных требований «малым делом» Гарабурда назвал… потерю Полоцка
Правление Генриха продолжалось 16 недель, после чего он тайно, в ночь с 28 на 29 июня 1574 года, сбежал во Францию. Причиной этого экстраординарного поступка (случаев, когда короли сбегали с престола, мировая история знает немного) было известие о смерти короля Карла IХ. Французский трон был куда более желанным, чем польский. Польские гонцы сумели нагнать его в пограничье, под Освицем, упали в ноги и просили вернуться. Генрих произнес прочувственную речь на тему, что у каждого свое отечество, а его место во Франции, и поехал дальше.
Поляки были страшно оскорблены. Их можно понять. Бывало, что королей свергали силой, изгоняли из своего государства или даже убивали, но чтобы король бросил подданных и убежал в более «развитую» страну — такого в Восточной Европе никогда не случалось. Ходили слухи, что последней каплей, переполнившей чашу терпения Генриха, было обязательство жениться на «престарелой» Анне Ягеллонке. Но ведь это тоже была «поруха чести» — короли, как известно, по любви не женятся, и потому не следовало избегать родства со славным родом Ягеллонов
В ходе дискуссии 18–20 июня было найдено компромиссное решение: заключить трехгодичное перемирие без урегулирования границ в Ливонии. 24 июня 1570 года стороны целовали на перемирных грамотах Евангелие и крест, а в мае следующего года договор был подтвержден в Литве, что поставило точку в русско-литовской войне.
Итоги войны удовлетворили Ивана IV: он продолжил дело отца по присоединению к России крупнейших городов Великого княжества Литовского (Василий III взял Смоленск, а его сын — Полоцк), добился признания русских завоеваний в Ливонии. Причем инициатива заключения перемирия исходила от Сигизмунда, что для Грозного также было немаловажно: кто просит мира, тот и проиграл.
Отсюда то глумливое отношение, с которым посольство Скротошина было принято в Москве. Сам царь высмеивал дипломатов, а дворяне прямо на царском дворе беспардонно ограбили их. К ногам царя бросили отобранную у литовцев амуницию, над которой московские дворяне во главе с самим государем устроили унизительную потеху. Издевательства иллюстрировали известную поговорку: «Горе побежденным».
В итоге Иван Грозный войну проиграл, подписал Ям-Запольское перемирие с Речью Посполитой и Плюсское перемирие со Швецией. Россия не добилась выхода к Балтийскому морю и потеряла все завоевания в Ливонии. Война имела массу негативных последствий: русское общество устало от нее, наступил социально-экономический кризис, который косвенно способствовал введению крепостного права и даже наступлению Смутного времени.
Как точно определил Ларри Вульф, Россия заняла определенное место на ментальной карте мира с совершенно конкретной ролью анти-Европы. И в этой роли она оказалась необычайно востребована — как заметил американский историк: «Если бы России не было, ее следовало бы выдумать».
Балтийские войны со всей очевидностью продемонстрировали, что главный враг русских — они сами. Неизвестно, кто принес русской армии больший урон: жолнеры короля Стефана Батория или опричный террор Ивана Грозного. Куда худшими врагами России, чем поляки и шведы, оказались интеллектуальная косность, невежество, непрофессионализм, техническая и культурная отсталость. Экономическое разорение страны, вызванное тяготами войны и истощением ресурсов, сыграло роковую роль в нарастании социально-экономического кризиса (к 1580‐м годам в Новгородской земле осталось 20 процентов от числа проживавших здесь в 1550‐е годы), который в конце ХVI века привел к появлению крепостного права и чуть позже стал одной из причин первой гражданской войны в истории России — Смуты
Однако Ливония — то ли в силу легкомыслия политиков, то ли из‐за неповоротливости политической системы конфедерации, требующей длительного согласования решений, — пугалась слишком медленно
