Оглавление

1. Майский дождь

Мы всегда пытаемся, уберечь близких от опасностей и переживаний, зачастую беря на себя весь удар.

Какие мысли могут летать в голове человека, который каждый год подвергает себя этой пытке. Именно в этот день он каждый рас возвращается в свое родовое имение, для него это стало вроде какого-то ритуала. Он взрослый и сильный мужчина, до смерти боится встретиться с призраками прошлого. Боится огромных сосен, последние лучи заходящего огненного солнца, которые виднеются из окна экипажа. Часто в кошмарах ему сняться стены этого мрачного, даже не дома, а скорей всего замка. Вот и сейчас он снова испытывает ужас, беспомощность и боль. Прошло уже 13 лет, и если бы не тихая посапывающая головка на его груди, он бы так и не нашел в себе силы приехать в Голд — Холл. Как хорошо, что его сестра не чего не помнит и даже не догадывается, о том, что произошло здесь когда-то. Он сумел позаботиться о ее спокойствии, но его сердце до сих пор как кровоточащая рана. Сумерки все сгущались, а экипаж продолжал ехать по тихой безлюдной дороге, оставив позади несколько жилых деревушек, принадлежащих ему владений. В каждой из них его встречали как короля, он и здесь сумел установить свой авторитет, как суровый, но благородный правитель. Люди тоже помнили о многом и удивлялись его гуманности, каждый понимал превосходство их графа над другими.

— Ты опять задумался, я уже минут пять на тебя смотрю, а ты даже не замечаешь? — Нежные любящие глаза, небесно голубого света посмотрели в лицо хмурого человека. А хрупкая ручка дотронулась до его ладони. Этот простой, но все понимающий жест, смог вернуть Эдварда к реальности. Он постарался улыбнуться и с нежностью сдавил руку сестры.

— Я просто размышлял сколько, еще займет дорога, нас наверно уже все заждались.- Граф как школьник пытался оправдаться, чтоб не расстроить сестру. Ведь самым главным в его жизни была она, он жил ради нее. Она такая хрупкая ранимая, так сильно походила на мать, которую вместе с отцом он не смог уберечь, так же как и не смог наказать виновных. Его губы сжались в тонкую полоску, а руки сами собой сжались в кулаки и начали нервно подергиваться.

— Я так устала и хочу, есть, вот бы мисс Молли испекла моих любимых булочек. Я проглотила бы целую дюжину.- Мэри надула губки и заморгала глазками, чтоб ее прекрасный спутник обратил на нее внимание.

— Потерпи, уже скоро подъедем, попробуй чем-нибудь отвлечься, посмотри в окно. -Эдвард понимал, что его сестре очень скучно, она привыкшая к постоянным друзьям, развлечениям и балам, очень долго не хотела ехать в эту глушь. Только слова о почтении к умершим родителям смогли уговорить ее сменить свой обычный образ жизни.

— Но в окне уже совсем нечего не видно, может я спою, чтоб было веселей? — Мери набрала больше воздуха в легкие, как это делают оперные певицы, и произнесла протяжный скрипучий звук.

— О, боже, я этого не вынесу, ваши познания в музыке ужасны. Зря я плачу вашим учителям, вы просто бездарны.- Граф рассмеялся, глядя на свою сестру, которая от его высказывания надула губки.

— Но, с другой стороны, может, я нечего не понимаю в музыке. Одно я знаю точно. Когда к вам придет свататься какой-нибудь болван, я попрошу послушать его ваше пение. И если он выдержит, я буду уверен в том, что он действительно вас достоин.- Тут Мэри не выдержала и расхохоталась. Ее лицо озарилось теплом, на фарфоровой коже вспыхнул румянец, а небесно-голубые глаза заблестели.

Как Эдвард любил свою сестру, она для него была словно божество. Не высокого роста, очень хрупкая как кукла, с правильными чертами лица и волнистыми каштановыми волосами, с огненным оттенком. Она всегда была красавицей, и он ей гордился, наверно даже не как брат, а как отец. Ведь это он воспитал ее, когда погибли родители, Мэри, было всего пять.

— Тру. — Кучер крикнул лошадям, и карета тихо поскрипывая колесами, медленно стала останавливаться. Эдвард выглянул в окно.

— Ваша светлость, совсем нечего не видно. Я только зажгу фонарь. -Кучер быстро спрыгнул со своего места и начал чиркать спичками. Когда фонарь был установлен на пике, он с какой-то вальяжностью полез на место, и только восседая с высоты кареты, заметил бездыханное тело. Оно лежало, совсем посередине дороги, так, что ему снова пришлось спрыгнуть с места. Мужчина не удивился, временами такое происходило, то какой-нибудь зверь найдет легкую добычу. То какая-нибудь болезнь настигнет.

— Чего мы ждем? — Терпение Эдварда было на исходе, он приоткрыл дверцу, и тут же заметил кучера, склонившегося над непонятной фигурой.

— Посиди тут, я посмотрю, что там.- Какой-то жесткий и нервный голос вырвался из его уст. Мэри сразу стало не по себе, и она поняла, что что-то случилось. Пока она представляла себе ужасные картины, брата уже не было рядом, а выглянуть в окно она побоялась.

— Я думал она мертвая и хотел оттащить ее с дороги, но сами видите ваша светлость.- Эдвард, склонился над девушкой, ее глаза были закрыты, одежда, волосы, все было в крови и грязи, но ее грудь тяжело вздымалась.

— Вы б не подходили так близко, ваша светлость, может зараза какая. Я оттащу ее, а потом когда довезу вас, вернусь и отвезу ее в деревню. Там доктор хороший, он позаботится. -Мужчине было жаль девушку, такую молодую и привлекательную, даже в таком убогом виде было заметно, что она очень хорошенькая. Граф не чего не слышал, он смотрел на ее лицо, призраки прошлого вернулись к нему. Начал моросить дождь, голые ветви лишь слегка покачивались на холодном ветру. Эдвард покрылся потом, ему хотелось убежать, закричать. Он смахнул прядь иссиня черных волос, с лица девушки и это легкое, теплое прикосновение вывело ее из царства Морфея.

— Помогите, помогите, я не в чем, не виновата.- Шептала она, обессиленная, но когда уже не могла издать ни звука, ее полные отчаяния, беспомощности и боли глаза, заблестели. Граф был околдован, не мог даже пошевелиться, он все понял, вспомнил. Он знал эти глаза раньше, эти необычные, мистические, огромные фиалкового цвета бусины. Дождь усиливался, одежда начала липнуть к телу, кучер топтался на месте, не смея нечего сказать. Эдвард просунул руку под голову девушки и приподнял ее, она издала несколько стонов от боли, но потом плотнее прижалась к горячему телу спасителя.

— Чего стоишь, поехали. — Скомандовал граф и кучер побежал за ним вдогонку.

— Может не надо ее туда, там ведь леди, а вдруг заразная. — Мужчина медлил открывать дверцу экипажа, но суровый взгляд хозяина, ему все объяснил. Про себя выругавшись, что именно с ним произошло все это, и на милость хозяина теперь можно не рассчитывать, он пошел на свое место. Только садясь внутрь Эдвард, вспомнил о сестре, он не мог предположить ее реакцию, и сразу посмотрел в ее сторону. Мэрии сидела неподвижно охваченная ужасом, ее дрожащая рука прикрывала рот, наверно этот жест помогал ей удержаться от крика или визга.

— Все хорошо, ты не переживай, просто этой девушке нужна помощь. Мы ведь не можем бросить ее? — Мэрии опустила руку и немного расслабилась, в первый момент она подумала, что девушка мертва, но теперь после слов брата ей стало легче. С не скрываемым любопытством она начала посматривать на незнакомку.

— Что с ней случилось, это, что кровь? — Ее глаза снова наполнились ужасом.

— Ей нужен доктор, кто мог такое сделать. — Эдвард молчал, он сам надеялся скоро все узнать, когда незнакомка очнется.

— Как только мы доберемся, я пошлю за доктором, надеюсь, скоро мы выясним причину.- Он сжимал тело девушки, она вся дрожала от холода и иногда постанывала от невыносимой боли. Накрыв ее сверху своим плащом, он засмотрелся на ее лицо. Вспоминая те дни, он увидел девчушку лет семи, восьми, с огромными почти фиолетовыми глазами, пухленькими губками и чернявой головкой. Даже тогда она была красавица, обычно родители всегда гордятся такими малышками. В своих размышлениях граф не заметил, как карета остановилась, наконец-то они подъехали к дому.

Все слуги, которые вышли на встречу с хозяевами, были в сильном недоумении по поводу девушки, на руках у графа. Но некто не решался задавать вопросы, особенно после замеченного, озабоченного вида Эдварда. Только одной мисс Молли было позволено проводить хозяина в гостевую комнату, чтоб по удобней устроить девушку, но даже она не позволила взять верх своему любопытству. Мисс Молли была Американкой с Английскими корнями, женщина довольно в почтенном возрасте, всю жизнь посвятившая семье графа. Когда она была еще молодой, то пережила серьезную личную драму, именно из — за этого по воли судьбы она и оказалась в доме семьи Джеймса Рендольфа, восьмого графа Эвертского и его супруги Анны Элизабет. У мисс Молли так и не получилось выйти замуж, родить детей, поэтому Эдвард и Мэри были для нее родными, любимыми и самыми близкими. Она хорошо знала Эдварда и понимала, что еще не время задавать вопросы. Она переодела девушку, обтерла следы крови губкой, и только тогда всмотревшись в бледное и обессиленное лицо, ее забила дрожь.

— Господи, боже.- Прошептала она как молитву.

— Что, ты тоже увидела приведение? — Граф появился в дверях комнаты. Он был бледен, под глазами залегли синие круги, мисс Молли не могла поверить своим глазам. Они вместе перенеслись во времени, снова настал день той трагедии. Этих тринадцати лет как будто и не было, снова было двадцать первое мая 1816 года. Так же как и тогда лил дождь, то моросил, то набирал силу урагана, не когда этого не забыть, этот холод, этот страх. По лицу Эдварда пробежала испарина, он впился взглядом в мисс Моли, ее глаза затянула, влажная пилена.

— Мисс Моли, Эдвард там доктор приехал, вы чего тут стоите.- Мэри ворвалась в комнату и развеяла страхи, за ней вошел почтенный седовласый мужчина. Он протянул руку графу.

— Я доктор Сэмуэль Хорт. -Эдвард пожал руку доктору и указал на больную. Седовласый мужчина сделал многозначительный жест взмахом своего саквояжа, затем потер красные от холода руки и попросил всех покинуть комнату, кроме мисс Моли. Весь осмотр больной длился около часа. Граф с сестрой ждали в гостиной, обоим было не по себе. Эдвард расхаживал из угла в угол, потягивая крепкий коньяк, а Мэри пыталась рассматривать картины и разные ценности, украшавшие главную комнату. В первые, за сегодняшний день в голове графа не было не каких мыслей, он просто ждал, градусы не как не доходили до его головы, а тело находилось в постоянном напряжении.

— А, что если она умрет? Что тогда, Эдвард мне так страшн