он вообще хитрожопый жук,
никто не учил меня мыслить грамотно и излагать основательно,
Возможно все это был лишь сон, вялый, утренний, хмельной сон и не поможет мне никакой Василий. Но надежда есть и так прекрасно во что-нибудь верить! А Надежда и Вера — эта целая жизнь, во всяком случае — до следующей ночи…
Я раскаиваюсь! Я больше не буду! Даруйте мне жизнь, я хочу стать хорошим!
Мне нечего бояться, коль я раскаиваюсь, прощение — сие есть добро, а добра на земле достойна каждая тварь! Это то немногое, что смог я вытянуть из омута забытья, да пересказать своими словами.
не сейчас, возможно позже мне понадобится новая дурь, покупать то ее — вон как дорого, нужно будет за нее ботинки вылизать — да пожалуйста, ему? — да и черт с ним!
Бывало и не раз, мне казалось, что глазницы пустые. Я присматривался, направлял ему в лицо бледный свет потертого фонаря, да чего там казалось, несколько раз я готов был поклясться, хоть собственным скудным окладом, что он смотрит в пространство пустыми глазницами. Страшно. Но по-настоящему страшно увидеть его в темноте под тусклым светом приглушенного, мигающего светильника. Жутковатое, доложу вам, зрелище!
Была б моя воля, я бы удавил этого Влада, да и Руслана с Валерой бы заодно — я ненавижу их всех лютой ненавистью. А еще ненавижу психов, когда они не спокойные, — Олег ненавидит всех! Это я про себя сам придумал недавно (смайлик).
Центральная лестница, она ж не только наверх поднимается, она ж еще и вниз идет, а там внизу, доложу я вам, творится уж точно — настоящий ад!
Когда зимой на морозе дверь закроешь за собой, по длинному коридору сквозняк пролетает, отчего дальняя лампочка начинает раскачиваться и пугающие тени по стенам разбрасывать. Тени по стенам движутся, пробегают по полу, да все это под скрип дверных петель, в общем, если вас не свел с ума парадный вход с облезлыми стенами, то вестибюль уж точно добьет, — добро пожаловать в Филькинскую психлечебницу…
