Но Варя представила, как кучер понимающе посмотрит на них. Ей было неловко. Тот хоть и не поворачивался, но явно все слышал. Она отказалась, покосившись на мужика. Наконец кучер сам не выдержал, сжалился над барином, решил ему помочь:
— Барин, лошади устали, напоить надо. Тут ручей, я сверну к нему.
Но нет, он жить не может без этой маленькой крестьянки, он мечтает упасть к ее ногам вместе со своими деньгами и титулом. Все прекрасно понимает, но ничего не может поделать с собой. Только она и нужна ему.
Нет, вспомнил, этот молодец придержал хозяйку за руку, когда она встала рядом с ним, и не отпускал долго. Граф почувствовал облегчение, ну хоть этот камень не добавился к его ноше. Ему стало даже смешно: сидит тут, раздумывает, жениться или нет, нужна ли она ему, а самого в пот бросило, лишь только подумал, что у нее есть другой.
— Известно что, пираты пошли на абордаж. Своим крепким кораблем они прижались к борту пассажирского судна, забросили абордажные крюки. Что могли им противопоставить бедные моряки? Они мирные люди, а пираты кровожадны и безжалостны. Через пару минут все было кончено. Кровь заливала палубу. Капитан пиратов распорядился засыпать песком кровавые пятна, чтобы не скользить на них, и спустился в трюм оценить добычу. И что он видит? Прекрасную незнакомку. Суровое сердце разбойника дрогнуло при виде беззащитности юной путешественницы. Ну что же, прошу меня простить, пойду, поздороваюсь с Малиниными, — не изменяя интонации закончил он.
— Город был такой, арабский, песками его засыпало. Вот города нет, а салюки остались. На аравийском полуострове арабы-кочевники до сих пор охотятся с ними на газелей. Потому и называют их газельей собакой. Вот такие они, салюки, — газель, антилопу то есть, могут догнать.
— Я словно «Тысячу и одну ночь» прослушала: арабы, кочевники, города в песках, газели — вот не ожидала от вас услышать сказки.
