Оглавление

Наколка

Проснулся я утром с больной головой. Вчера отмечали юбилей моего друга и одноклассника Женьки. Женька к тому же мой сосед, живет в другом подъезде. Интересно, как он сейчас, может, тоже «болеет»? Я поднялся с кровати и пошел на кухню выпить аспирин и завтрак какой-нибудь приготовить. Жена-то уехала в санаторий, ей бесплатную путевку дали. Отчего же не поехать, тем более в Крым, да еще и в Феодосию?!

Я принял душ и после всех процедур налил себе чашечку ароматного кофе. Привыкли мы с женой по утрам пить кофе, ничего не поделаешь. Это у нас уже как ритуал. Кофе взбодрил, а аспирин успокоил больную голову, и она начала что-то медленно, но соображать. Вдруг ни с того ни с сего вспомнилась мне старая история, связанная с Женькой. Отчего вдруг?

После окончания школы я задумался, что надо куда-то пойти работать. Временно, так как я готовился к поступлению в институт. Но куда пойти, я не знал. И тут мне мама подсказала, что было бы неплохо устроиться в школу лаборантом по химии. Да-да, именно в ту школу, где я учился. И ходить далеко не нужно, и время свободное будет для подготовки к поступлению в вуз.

Мама помогла мне в трудоустройстве, так как оказалось, что это не так просто и все надо делать через знакомых. Благо у нее они были. И вот я лаборант в кабинете химии. В школе химия мне давалась легко, да и было интересно ее изучать. Но на уроке я всегда находился в помещении и не знал о том, что происходило в лаборатории. О, а это надо видеть! Сколько там всяких колбочек, пробирок, трубочек, различных по конфигурации сосудов, а главное, химических препаратов.

Все это просто завораживало. Ощущение, что ты попал куда-то в прошлые времена, в какую-то пещеру алхимиков, которые прямо сейчас превращают камни в золотые слитки. Конечно, золота я не увидел, а вот работы оказалось много, хотя учебный процесс закончился и все были на каникулах.

Вот в одно свободное теплое летнее утро мы с ребятами собрались в лесополосу, которая находилась неподалеку от жилых домов. По выходным туда всегда приходили люди, живущие рядом. Так и мы тоже отправились. Нашли подходящую полянку, на ней и расположились. Под солнышком позагорали, подышали свежим воздухом, вдохнули аромат зеленой травки. Вдруг кто-то сказал:

— Парни, а неплохо бы сейчас по рюмочке выпить?!

Это был Женька, он даже глаза закатил от удовольствия, представив это.

— Да вроде как еще рановато будет, — ответил кто-то из нас.

— Да нормально, где искать будем?

— Это проблема, все закрыто. Время еще не подошло.

И тут Женька говорит:

— Слушай, Юрок, а ты же у нас химик-лаборант, в твоих закромах спирт должен быть? Так давай проверим? — добавил он, почесывая горло и ехидно ухмыляясь.

Мне Женьку стало жалко: человек недавно попал в неприятную ситуацию, может, пойти ему навстречу… А история у него простая: в то время была мода на тюремные наколки, часть молодежи подражала блатным. Романтика такая. Кто-то песни «зековские» пел под гитару, а кто-то наколки себе набивал, сейчас их татухами называют. Так вот Женька сделал себе на руке такую наколку и был очень доволен: всем показывал, хвастался ей. Наколка была в виде надписи «КЛЕН», что в переводе означало: «Клянусь Любить Ее Навеки». Правда, кого любить, Женька не знал, да это и неважно, главное, наколка!

Но сколько ни прячь от родителей это чудо-произведение, все равно они когда-нибудь увидят его. И вот настал этот день. Всыпали Женьке по полной программе. Бедняга был в ужасе от случившегося. И что же предпринять? Все просто, татуировку надо было как-то сводить.

— Юра, что мне делать? — слезно жаловался он. — Родители обещали мне руку отрезать, если завтра я не сведу наколку… — Женька всхлипывал еще громче.

— Да ладно ты, успокойся, — старался я его ободрить. — Они так шутят, хотят, чтобы ты понял и не повторял больше этого.

Где он нашел этот способ, а может, кто ему подсказал (наверное, желая подшутить) — неизвестно, но это было ужасно. Женька взял и насыпал на руку — там, где была наколка — вот прямо насыпал… марганцовку! Перебинтовал, думая, что завтра развяжет бинт — а там все чистенько. Но утром, сняв бинт, он увидел зияющую дыру в руке. Конечно, это так ему сначала лишь показалось. На самом деле, марганцовка сожгла верхний слой кожи, и действительно создавалось ощущение черной зияющей дыры. В общем, картина, мягко скажем, неприятная. После этого случая Женька забыл о наколках навсегда.

Так вот, мне стало жалко Женьку, и я согласился на авантюру со спиртом. Школа была рядом, и мы всей компанией направились в лабораторию, где я трудился. На входе нас спокойно пропустили, так как всех знали: столько лет мы учились здесь, а я к тому же и лаборантом стал.

Спирт, конечно, я достал, но вот почему-то никто не вспомнил о закуске. Были только обычная вода из-под крана и «курятина», в смысле, сигареты покурить. Я взял бутыль и принялся разливать каждому понемногу. Кто-то, выпив, морщился, у кого-то не хватало дыхания, а у кого-то слезы брызнули из глаз… От счастья, что ли?

Но Женька что-то разошелся: может, спирт ему понравился, а может, счастья больше захотелось. Никто не знает. Результат был предсказуем: мы все сильно опьянели от этого «пиршества». Немудрено: и спирт теплый, и закуски нет, и в помещении душно. Ну а Женька вообще «выпал в осадок».

Как покидали школу, никто не помнит. А на следующий день учитель химии пришел на работу и, войдя в лабораторию, увидел картину, от которой его чуть Кондрашка не хватил. Следы нашего празднества были повсюду: колбы и стаканы с недопитым спиртом стояли на столе и, наполовину разлитые, лежали на боку; недокуренные сигареты, где только не валялись… даже кто-то умудрился засунуть их в рот Менделееву (портрету, конечно). Двадцатилитровая бутыль со спиртом была практически пустой! Учитель схватился за голову, а мне дома что-то икнулось…

Учитель тут же доложил обо всем директору, и тот вызвал меня к себе в кабинет.

— Ну, что, лаборант, — тихо начал он, — я вижу, удается тебе проводить опыты с химическими реактивами, — и продолжил уже громче: — Формулу спирта знаешь?

— Да, знаю, — ответил я, надеясь на смягчение наказания.

— А формулу успеха?

— Гм… нет.

— Ты уволен!

Совершеннолетие

Сегодня у меня юбилей — 65 лет! Уж и не знаю — то ли радоваться, то ли плакать. С одной стороны, я не старый, а с другой — совсем не молодой. Многое уже не могу сделать, что по молодости делал. К примеру, раньше на перекладине легко двадцать раз подтягивался, а сейчас и один раз в тягость. Раньше легко мог познакомиться с хорошенькой девушкой на улице, а сейчас даже мысли такой боюсь. Ведь точно скажет: «Ты что, дедуля, свихнулся, что ли?!» Но я же еще не старый. Однако это я так думаю, в ее же глазах я динозавр.

Ладно, вечером будем отмечать это событие, а пока я зашел на работу. Клиент принес кофемашину — сломалась. Я на пенсии, а пенсия небольшая, на такую не проживешь. Вот и приходится подрабатывать, хотя мне это нравится.

Так как сегодня суббота, клиентов мало и в мастерской стоит непринужденная тишина. Она так и располагает раскинуться в кресле и уйти от этой действительности куда-нибудь подальше или просто мысленно улететь в космос, к другим неизвестным мирам. Мне всегда эта тема нравилась. Помню, в юности зачитывался Гербертом Уэллсом.

В соседней комнате заработал телевизор. Да, сам включился, вернее, когда зажигают свет в помещении, то и телевизор начинает работать, но с небольшой паузой. Прошли новости, передали прогноз погоды: сегодня ни дождей, ни ветра, ни жары не ожидается. Июль на дворе.

И вот звучит знакомая мелодия: «О, Баядера, воплощенье весны…»

«Кальман, „Баядера“», — подумал я, и вспомнилась далекая молодость. Я тогда с друзьями устроился на работу в театр музыкальной комедии, который должен был уехать на гастроли в Пермь и Киров. Очень даже интересно побывать в этих городах.

Работник сцены — так называлась моя профессия в театре. Мы с коллегами сами собирали спектакль, и зрители видели всю эту красоту, оживающую на сцене. А бывало, что мы выходили на подмостки во время спектакля. Переоденут нас в нужную по сюжету одежду — и вперед, работайте. Ну не в главной роли, конечно, а только убрать или поставить какой-либо предмет. А вы когда-нибудь смотрели, стоя на сцене во время спектакля, в зрительный зал?! Далеко не каждый испытал в жизни подобное. Так вот, когда смотришь туда, видишь чудо: темно вокруг и только светлые точки мерцают. Их сотни. Создается впечатление, что в зале множество светлячков, которые, замерев, смотрят на тебя… Ощущение мистическое и завораживающее… Но ты вышел, взял реквизит, поставил другой — и бегом со сцены.

Вообще Пермь — красивый город. Широкие и чистые улицы, очаровательные нарядные парки с клумбами цветов и небольшими фонтанами. Вода в этих фонтанах так красиво играет на солнце, что кажется, будто тысячи бриллиантов рассыпались на асфальте. Вот в таком чудесном месте расположен Пермский театр, куда мы приехали на гастроли.

Спектакли шли, а после их окончания иногда было скучновато. Наш электрик как-то предложил мне: чтобы хорошо провести досуг, нужно познакомиться с девушкой. Он вообще такой проныра: недавно приехал в этот город, а уже знаком с местными жителями. Откуда — непонятно. Но познакомиться я не отказался.

Вечером после спектакля он подошел ко мне с девушкой и представил ее.

— Аля, — сказал он загадочно и удалился.

— Юра, — не смутился я.

— Очень хорошо, — она мило улыбнулась. — Ну, что будем делать? — озадачила меня Аля и тут же продолжила: — А пойдем на набережную.

— Пойдем, — ответил я радостно, и мы пошли.

Набережная Камы — действительно хорошее место, особенно после заката. Тихий теплый вечер, горят фонари. Их отражение красочно мерцает в реке. Мимо проходят мечтающие о чем-то пары. Все это настраивало на лирический лад, и я, конечно, поддался ему.

— Твое лицо мне так знакомо… — начал я читать Блока, а Аля слушала, прижавшись к моему плечу своим красивым личиком.

Было так приятно чувствовать ее тепло. Но вот набережная закончилась, а я и не заметил этого сразу. Увлекся Алей: она такая милая, приятная, мне показалось, что я влюбляюсь в нее.

Я пришел в чувство, когда мы оказались уже на берегу реки. Там сидела компания парней, которые что-то громко обсуждали. Мне показалось, что сейчас нечто нехорошее произойдет. Куда бежать? Я огляделся, но пути отхода не нашел.

«А как же Аля? — подумал со страхом я. — Не бросать же ее одну здесь». Мне стало не по себе.

И вдруг меня осенило: «Так это она меня привела сюда. Это изначально был ее план — и точка!» Ну и что дальше? Какие только мысли не мелькали в моей голове…

Мы подошли к этой компании. Ребята дружелюбно поздоровались, налили нам вина, поздравили с чем-то (уже не помню, с чем) и отправились куда-то, весело галдя. И это все?!

«Ах, какой же я глупый, поддался неведомому страху!» — крутилось в голове.

Я все же постарался не показывать мое смятение Але. Мы повернули назад на набережную, а дальше — в гостиницу, где и остались до утра. Это чувство, когда я находился с девушкой один на один и мы целовались, я не забуду никогда. Та ночь для меня была волшебной: я стал мужчиной за два дня до совершеннолетия! Аля, такая нежная и сладкая, я просто безумно влюбился в нее. Утром я проснулся, но ее уже не было, она ушла. Больше мы с Алей не встречались никогда, но в моих воспоминаниях она осталась навсегда.

А вот и мой день рождения — мне восемнадцать. Восемнадцатого числа! Порог сов