– В моей голове совершенно не укладывалось, зачем ватерполисту учиться выдыхать в воду и работать ногами с бортика. Эти упражнения я делал много лет назад, когда был чуть старше Серёжки. Тогда мы, самая младшая группа, ходили в мелкий и тёплый бассейн вместе с родителями, которые помогали нам. И тогда я только-только учился плавать! Почему же Сева не плывёт со всеми?
Я внимательно посмотрел в раскрасневшееся Севино лицо и вдруг всё понял. Он не умеет плавать! Ничего особенного в этом не было. Я знаю множество людей, которые плавают по-собачьи или даже вовсе не держатся на воде, но Сева! Он… Он соврал тогда, на физкультуре!
Сева не смотрел на меня, он неумело пыхтел в воду.
Остаток тренировки я не лихачил, но и от девочек не отставал. Держался за Олей, старался. Правильно говорит моя учительница по фортепиано Татьяна Александровна: «Если чувствуешь, что начинаешь халтурить, представь, что за тобой наблюдает твой злейший враг». Не то чтобы я считал Севу врагом, да ещё и злейшим, но я чувствовал, что он нет-нет да взглянет, как я там плыву. И я знал, о чём размышлял Сева все эти сорок пять минут, пока выдыхал в воду, пока тренировался работать ногами и двигаться, держась за пенопластовую макаронину. «Так ему и надо», – злорадствовал я.
Когда тренировка закончилась, нас, как обычно, отпустили валять дурака в бабушкин отсек. Так мы называли закуток, не разделённый на дорожки. Взрослый человек или, например, такой длинноногий, как рыжая Оля, мог спокойно встать здесь на дно. Тут медленно перебирали руками и ногами пожилые дамы, которые вместо резиновых шапочек носили на головах тюрбаны из платков или полотенец. Чаще они даже не плавали, а висели на бортиках, вели светские беседы и сердито посматривали на нас, поднимающих брызги. А мы кувыркались, ныряли и гонялись друг за другом, сотрясая тихий бабушкин отсек.
Кто-то еле слышно окликнул меня, и я обернулся.
– Сева!
– Привет ещё раз. – Севины щеки пылали, он не выглядел наглым и уверенным, как в классе, где они вместе с Игорем Кротовым задавали учителям дурацкие вопросы об их, учителей, личной жизни, гоготали и стреляли мелкими разноцветными резиночками прямо на уроке. Больше всего мне было обидно за историка. Молодой историк Лев Николаевич мне очень нравится. Во-первых, мой папа тоже учился на историческом факультете, а значит, он тоже историк, хоть и не работает по специальности. Во-вторых, Лев Николаевич вообще похож на моего папу: немного неловкий, крупный и бородатый. В-третьих, Лев Николаевич очень интересно и понятно рассказывает. И я очень полюбил историю, несмотря на то что папа часто повторяет: «Только ни в коем случае не становись гуманитарием! Иначе у нашей семьи нет никаких перспектив. Учи математику!»
Если честно, история – мой самый любимый предмет в школе. Так вот, Льву Николаевичу от Севы и его компании достаётся больше всех. А всё потому, что есть у историка один недостаток: он добрый. Слишком добрый. Поэтому на его уроках хулиганят даже те, кто вполне прилично ведёт себя на
