автордың кітабын онлайн тегін оқу Месть и эмпатия, или Как отомстить соседям. 18+ Нецензурная лексика и прочие запрещенные вещи
Вйо Остр
Месть и эмпатия, или Как отомстить соседям
18+ Нецензурная лексика и прочие запрещенные вещи
Шрифты предоставлены компанией «ПараТайп»
© Вйо Остр, 2018
Я, Вйо Остр, житель обычной новостройки, изобрел и описал чрезвычайно жестокий способ мести соседям, за который невозможно понести наказание ни по одной статье УК РФ. Теперь это оружие в ваших руках. Пользуйся, читатель.
18+
ISBN 978-5-4493-5618-5
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Оглавление
- Месть и эмпатия, или Как отомстить соседям
- МЕСТЬ И ЭМПАТИЯ ИЛИ КАК ОТОМСТИТЬ СОСЕДЯМ
- Я — ухо с хуем, лежащее под одеялом!
- Слушай, Вася. Ну схуяли там бы стояло пиво? Ты же все вчера выжрал, выпроводил кента, а потом догонялся. Или ты думал, что пока ты дрыхнешь, я спущусь с небес, сбегаю в ларек и принесу тебе баклажан «балтики»?
МЕСТЬ И ЭМПАТИЯ ИЛИ КАК ОТОМСТИТЬ СОСЕДЯМ
«М» — Месть.
Ее подают холодной, наверное, слышали.
Не знаю, по какому поводу французский писатель Эжен Сю придумал этот классический рецепт мести — читать роман «Матильда», нет сил. Тем более месье Бальзак осудил месье Сю за его писанину. А я Оноре верю: чувак, которого уже 150 лет ненавидят все телки, кому под тридцатник, наверняка знал, о чем говорил. Да и вообще, засесть на неделю за чтение романа о парижских нравах первой половины 19-го века, смысла нет — Боярский в «Трех мушкетерах» все рассказал одним словом — Каналья!
Что, не могли построить канализацию, в самом деле?
Наши, когда взяли Париж, офигели. Гусары не покидали казарм — пили шампанское, играли на гитарах и в очко и всю парижскую кампанию пялились в окно.
Даже Барклай-де-Толи был фраппирован. Это русский генерал, если что. Просто фамилия неудачная. Как его, блять, не посадили тогда? Еще и в загранку отпустили. Как это Кутузов проморгал?
Ну ладно, первое слово — норм, Барклай. Но дальше — де-Толи — то ли перемудрил батяня его, то ли матушка гламурная была. Правильнее, по-человечески, было бы — Толик Барклай. Сразу ясно — наш человек из Ростова.
Короче, Толе Барклаю сочувствую, с Бальзаком согласен, но от рецепта месье Сю не отказываюсь. Его одобрит, пожалуй, каждый приличный и образованный человек. Вижу, здесь как раз такие и собрались. И о Барклае знаете, и о споре Оноре и Сю в курсе, хуяссе!
Так вот, вчера у соседа был сабантуй, к нему пришел товарищ и они устроили буханаду до глубокой ночи. Наши балконы разделены фанерной перегородкой. Конечно, после моего замечания им казалось, что они шептали. Представляете, что получается по факту, когда два бухих мужика пытаются говорить тихо. В поездах наверняка ездили.
Периодически к ним в их уютный балконный кабинет, такой себе мужской клуб, врывалась злая жена с требованием угомониться, ведь дети спят!
Дети, хм!
Разве это дети? Разве они умеют спать, эти два индейца-близнеца?
Когда они идут по лестнице, я вздрагиваю. В панике представляю за своей дверью маскишоу — отряд «Альфа», готовый к штурму моей двушки. Осторожно заглядываю в глазок — никого, ни индейцев, ни маскишоу. Их нет, а грохот стоит, будто бронированную дверь уже выпиливают!
И не важно, что не за что — что ничего я не натворил. Запрещенку не пощу, а чужое не перепощиваю. Это у нас семейное со сталинских времен. Сейчас опять с этим строго.
Если и было что-то, какие-то преступления, то совсем-совсем давно: Дразнил собак, кривлял парализованного дедушку и однажды бычком запалил соседский балкон, точнее лук, который там сушился. Но за это не присылают группу захвата спустя 25 лет. За это даже не судят — сроки давности прошли.
Тогда надо было судить — сейчас бы как раз вышел.
Балкон-то, кстати, я потушил. Заодно повеселил жильцов пятиэтажки напротив, балансируя на парапете своего балкона и писая на лук, при этом старясь не пролить ни одной капли мимо и не намочить белье соседей, живущих еще ниже. Сегодня такой точности уже нет, да и напор не тот.
Ютуба тогда не было, к счастью. Поэтому звездой я не стал.
С детей какой спрос. Дети не в ответе за родителей. А вот родители — да! Но пусть отвечают сперва за свои проделки.
Вчерашний вечер стал переполненной чашей, которую я испил до дна, поэтому я встал рано. Хотя пытался считать овечек, дни, месяцы и годы до конца ипотеки, а потом тупо крутил ленту фейсбука и ждал, когда пройдет утренний стояк.
Докрутил до прошлогодних постов френдов, о которых давно забыл. У каждого есть такие, добавленные спьяну или спросонья, или просто телка хорошая была.
Это все СММщики — коварный народ. Ведь как делают: цепляют фото телочки на аву, френдяться, а затем через полгода меняют фотку на логотип «Московский вентиляторный завод» или «Профнастил дешево». А ты потом получаешь в ленте:
«Ваш друг Московский вентиляторный завод обновил статус»
«Предложить другу Московский вентиляторный завод друзей?»
«Сегодня у Московский вентиляторный завод день рождения, напишите в его хронике»
«Годовщина дружбы с Московский вентиляторный завод»
А потом видео: «Вы и Московский вентиляторный завод».
Самое интересное, когда:
«У вас в прошлом были события с Московский вентиляторный завод».
Понимаете, херня какая — год назад я писал этой телке типа, киска, покажи сиськи. А теперь в переписке не я и телка, а я и Московский вентиляторный завод, которому я пишу, мол, а ты классная, покажи сиськи. Мрак.
В то утро я был злой. Моя чаша переполнилась, и я дождался, когда пройдет стояк, и поднялся с постели. Во-первых, по зову организма — нельзя испивать переполненные чаши на ночь. После стояка ссать охота еще сильнее. Во-вторых, я поднялся по порыву души — посчитал, что моя месть достаточно остыла, и мне уже не терпелось отведать первый кусочек.
Я встал раньше солнца: поднялся, умылся, позавтракал по-декабристки — стаканом воды, черным хлебом, правда, с вкраплением какого-то полезного мусора, сыром, и собрался на улицу.
Я делал все медленно, оттягивая момент кульминации — акта мести. О-о, планировался предельно жестокий акт, и оттого, что я все делал тщательно и продуманно, он становился изыскано жестоким.
Я вышел из квартиры и смачно плюнул в соседскую дверь — не волнуйтесь, это прелюдия. Заодно плюнул в еще одну дверь. За ней проживала также несимпатичная мне особа — старая карга, если по шкале Бальзака. От себя добавлю — вегетарианская сука.
Вообще мне по барабану, ест человек мясо или не мясо. А вот ей, сука, не все равно. Этим вегетарианцам вообще все-не-все-равно — всюду нос свой суют, все норовят поучать, рассказать, как это ужасно есть животных.
Как-то жарил на балконе крылышки к пиву, а она громко обронила, вроде как не мне: «Есть мертвый белок вредно и стыдно». Думаю, вредно, не ешь, а стыдно — ешь втихаря, че пристала вегетарианская сука?
Но решил, что надо сохранять спокойствие, ведь этой сволочи-вегетарианцам только того и надо, чтобы вывести нормального человека из равновесия.
Она — за балконной перегородкой, но понятно, что реплика в мой адрес. Та-а-к, думаю, и сперва отвечаю, как обычно здороваются вежливые китайцы: «Вы кушали сегодня? Дать крылышко?».
Слышу, молчит. Тогда я меняю стратегию и спрашиваю как это делают мудрые евреи: «Вы какали сегодня?».
— Какая мерзость! — отвечает она мне.
— Ну пойди и откуси курице крылья, чтоб не улетела, а потом выгрызай не спеша печень, пополняйся гемоглобином. Будет тебе живой белок. Что? Курицы не летают? А ты откуда знаешь, вегетарианка? Сколько кур ты сожрала за свою карьеру, волчица вегетарианская?
Короче, я ей плюнул на дверь и в глазок, а затем вышел из подъезда.
Во дворе темнота, тишина, утро, суббота.
Слава богу, есть на свете ночные киоски с приличными кофемашинами — будочки у остановок, где заспанный продавец с радостью приготовит стаканчик горячего кофе приличного качества. Остывшая месть с горячим кофе и сигариллой — что может быть изысканней. Сам бы Сю мне позавидовал.
Моя месть была уже достаточно холодна, чтобы глоток огненного американо тут же превращался в утренний туман. Выдохнул, взбодрился. К мести — готов!
Кстати, первый раз я мстил таким образом в позапрошлом году, когда надо мной поселились две студентки. За пару месяцев как бы совместной с ними жизни я узнал о девичьих тайнах абсолютно все. Сейчас я могу консультировать даже самого Бальзака, а месье Сю и подавно. Жаль, что эти таинства не открылись мне раньше, лет двадцать назад. Иначе моя личная жизнь сложилась бы более удачно.
Эти дамочки сверху на моих глазах, а точнее — ушах и голове, пережили все, что обычно переживают женщины в нежном возрасте: любовь, предательство, разлуку, дуэли и батлы гундосых рэперов на лестничной клетке.
Наблюдая жизнь этих телок, я научился эмпатии. Знаете, что это такое? Я научился так чувствовать их, что мысленно определял, что каждая из них делает в данную секунду. Мои предположения основывались исключительно на каких-то звуках — журчании воды из крана, шуме бачка унитаза, шагах или обрывках фраз…
По утрам я отлично представлял происходящее сверху по цокоту каблуков:
Вот она обулась в туфли и прошлась к трюмо.
Вот она переобулась в другие туфли и зацокала к окну, чтобы взглянуть на погоду.
Нет, все-таки переобулась в первые туфли…
Да-да, теперь я по звуку разбираюсь в моделях женской обуви и даже способен сходу определять высоту каблуков, а по тембру, по темпераменту, с которым шпилька впивается в Планету, я умею угадывать настроение дамы.
Обычно, после метаний туда-сюда, к окну и обратно, цокот стихает — минут на пятнадцать. Так понимаю, этого времени юным особам хватает на макияж. С годами времени на косметику требуется все больше и больше. Но пока девушка молода и упруга, все происходит за 15 минут.
То есть спозаранку она шастает по квартире обутая, голая и не накрашенная! А я тут лежу смотрю с низу в потолок.
Тут просыпается ее подруга — не забывайте, их там двое! А трюмо, или как там эта штука с зеркалом называется, — одно! На двоих!
Алгоритм повторяется: обулась, пошла к окну, переобулась, затем еще раз выглянула в окно. Причем они не разговаривают — вы же знаете, женщинам лучше не общаться сутра. Их утренний моцион проходит молча, иначе бы я слышал, потому что весь превращаюсь в ухо, чтобы компенсировать недостаток информации для остальных органов чувств. Сами понимаете, две голых телки, на каблуках, слоняются у тебя над головой, а ты не можешь ничего сделать! Только слушать!
Я — ухо с хуем, лежащее под одеялом!
Возможно, лет через двадцать, это будет самый приятный звук для меня. И каждый мой ровесник, и тот кто постарше, станут мне завидовать, когда за партией в домино я буду неторопливо об этом рассказывать. Но сейчас мне не позавидуешь.
После макияжа они одеваются — собираются на пары. То и дело мечутся к окну, будто погода может резко измениться — кардинально. Затем, как понимаю, одежда должна соответствовать обуви. Переобувания и топтание у трюмо продолжаются некоторое время. В этот момент чувствую себя уже жеребцом в конюшне.
Наконец, все стихает, открывается дверь, она роняет ключи, наклоняется (я жмурюсь), поднимает, выходит. Но я не успокаиваюсь — я весь в напряжении, чувствую, что эта пьеса недоиграна, не хватает последнего штриха для полного драматизма, чтобы можно было сказать в финале — конец!
Лежу в постели один, весь напряженный, держусь за либидо — оно подпирает потолок. И вот — катарсис. Нет-нет, вы не о том подумали. Я уже не в том возрасте, чтобы катарсис случался от одних лишь фантазий. Мне нужно действие!
Где же, ну же, не может быть! — думаю я. Дверь закрывается, но тут же открывается.
Вот, сука! Все-таки забыла что-то! Фух, ну слава богу, обошлось без сюрпризов. Знаете, как это, когда пьеса недоиграна — когда с открытым концом. Нет ничего неприятнее отсутствия катарсиса. Она возвращается в квартиру, цокает над головой к трюмо, берет то, что забыла (или айфон), и выходит.
Семьдесят две ступеньки вниз.
Я сам, когда хожу, не считаю, просто некогда. А тут — пожалуйста, ровно семьдесят две ступеньки. Она спускается боком, потому что на каблуках спускаться прямо весьма рискованно. Она спускается боком, как это делают альпинисты, когда возвращаются с Эвереста. Затем пикает подъездная дверь — она выходит. Дверь не хлопает, спасибо ЖЕКу за доводчик, — она мягко прикрывается.
Но их же двое, не забывайте!
Однако второй раз я уже безучастен. Два катарсиса подряд мне уже не под силу. Сказывается возраст. Лежу притопленным бревном под одеялом. И когда после семидесяти двух цоков подъездная дверь прикрывается за второй соседкой, я встаю с постели. Усталый и измотанный.
Но не за это я мстил. Это был аттракцион, к которому постепенно привыкаешь. Со временем я даже перестал превращаться в ухо — не считал ступенек и не ждал катарсиса. Но вот к чему нельзя привыкнуть, так это к женским трагедиям:
Пришла с института — слезы. Подруга успокаивает.
Вернулась с клуба в три часа ночи — пьяные слезы. Опять успокаивает. Потом они меняются — вторая рыдает, первая ее утешает. Долго тараторят на кухне. Смеются, пьют, роняют бутылки, потом поют. Сперва всякую дрянь, потом все лучше и лучше. Наконец затягивают что-то родное, народное, тоскливое и бесконечное, с бесчисленным количеством куплетов в две строки и одинаковым припевом в четыре. Тоска и грусть, которая вплетена-переплетена в наше русское ДНК.
Теперь понятно, зачем американцем нужен наш ДНК — они хотят понять, что такое русская тоска, потому что Борис Гребенщиков в своих песнях объясняет ее крайне невнятно.
Один раз я им отомстил за такой концерт тем самым способом, которым планировал воспользоваться сейчас с соседом алканавтом. Но больше этого не делал. Люди влюблены. Люди грустят, плачут и ругаются — из-за нелюбви. Они и так наказаны. Разве за это мстят? Может кто-то и мстит, но только теперь уже не я.
Мстить нужно по делу. Ибо написано:
«Если враг твой голоден, накорми его. Если жаждет, напои его. Делая сие, ты соберёшь ему на голову горящие уголья».
Кажется, так.
После одного акта мести я своих соседок-студенток больше не кормил, не поил. Зачем им на голову мои горящие уголья? Я сочувствовал и удивлялся, а еще сетовал, что мне не хватало мудрости лет двадцать назад быть мягче и аккуратнее в отношения с девушками.
Не обижайте девушек, р-р-ребята. Хотя это сложно, особенно если пришло время расстаться: не позвонил, обидел. Позвонил и честно сказал «краями» — обидел еще сильнее. Непростая задача.
Наверное, самый правильный способ — устроить бывшей личную жизнь, то есть найти ей парня. Самому подобрать, чтобы толковый был пацан:
Устроить кастинг, отобрать кандидатуру. Важно, чтобы хуй был меньше, чем у тебя. Но и совсем крошечный не годиться, а то бывшая быстренько вернется. Идеально, чтобы вровень.
То есть сперва помериться хуями, а потом уже знакомить и приглашать домой.
Пригласил, познакомил с девушкой, зажег свечи и тут внезапно свалил за вискарем.
И затихарился.
А потом нужно дождаться ее звонка утром, выслушать претензии, что мол сам виноват, всегда мало уделял внимания, а в тот злополучный вечер вообще куда-то испарился. Затем согласиться, что тебя бросили по твоей же вине, что ты конченный лох, и тихонько расстаться.
Только не спешите удалять ее номер! Не спешите, иначе она позвонит, а вы не поймете, что это бывшая, и не дай бог ваше Алло! прозвучит весело и беззаботно! Все, провал! Она все поймет и начнет мстить. Поэтому несколько недель не удаляйте ее номер. Да и вообще, на все звонки с незнакомых номеров лучше отвечать немного с грустью: «Алло? Кхек, кхек, слушаю вас». Будто вы в грусти и печали.
Не постите фотки — потерпите. Котиков — можно, грустных. А лучше — селфите дырявые носки, мусорки и пустые бутылки. Пусть думает, что вы опустились на самое дно, что вы бы и раньше там оказались, но только благодаря ей оставались на плаву.
Еще может позвонить ее подруга — либо утешить, либо по ее поручению проверить, как вы там грустите и страдаете. В обоих случаях — хорошо. Зовите ее к себе — пусть утешает. Короче, не обижайте девушек и сами не обижайтесь. И не мстите, просто сваливайте. Месть — это для другого.
Кстати, мое терпение и смирение было вознаграждено — после студенток в квартиру сверху заехали сикхи-пенджабцы.
Что, не слыхали о таких? Вот поживите в моем подъезде, шиитов от сунитов научитесь отличать по голосу муэдзина. Знаете, кто это? Ну его еще называют: муаззин, азанчи или мунади. Не, не слыхали? А билял? Ну, не знаю, как еще вам объяснить-то. Это такой мужик со специальным голосом, который призывает братьев-мусульман к молитве в 4 часа утра.
В нашем доме вообще полно иностранцев — все они будущие медики. Знаете, теперь я не верю в медицину. Я не понимаю, когда они учатся! В перерывах между пьянками? Хотя индусы-сикхи-пенджабцы были тихими, относительно.
Их было пятеро в квартире — три парня и две девушки. Хорошие ребята. Плюс принц. Он единственный среди них, кто всегда в чалме. Думаю, под ней — корона. А еще он ни к чему не прикасается. Одни открывают ему двери, другие жмут кнопку лифта, а девушки следом тащат пакеты из супермаркета.
Только раз у них грохотало. Возможно, кто-то наступил на принцеву тень и тот психанул. Был скандал, и будто головой об пол стучали. Потом они переехали на этаж выше, поэтому я не успел им отомстить. Это я к тому, что месть — это блюдо, которое должно быть холодным, но не ледяным.
Раньше мстили за женщин, детей и близких родственников. Ну там, убивали врага и съедали его сердце или снимали скальп. В Древней Греции могли и выебать — незашкаврно для мстителя. Опять же — яды очень хорошо работали. Когда появились многоквартирные дома, мстить стали за все подряд:
За аэробику по утрам.
Громкую музыку вечером.
За ремонт и новую картину, для которой нужна дыра в стене…
Понятно, что старые методы здесь не годятся. Я ж не дикарь, чтобы ебать соседа. Тем более, его сперва придется вырубить, а это уже противозаконно. Приходится быть современным. Яды — не работают, да и камер кругом натыкано. Потом какой-нибудь Биллингкэт выложит все ролики в Ютуб. За холодное оружие и огнестрел — статья.
Мой метод другой — он идеален и изыскан. Вот сегодня утром я встал ни свет ни заря, выпил стакан воды, аскетично и всухомятку позавтракал как завтракают, вероятно, монахи-францисканцы, наплевал на соседские двери и медленно вышел на улицу. В киоске у остановки купил американо. От вчерашнего гамбургера, любезно предложенного продавцом, — отказался.
Вкус гамбургера мало чем отличается от вкуса бумажного бокса, в котором его продают. Вероятно, там используют один и тот же картон — финский — и приправу два-эс-два-амино-пять-гидрокси-пять-оксо-пентаноат натрия — человек идет на нее как карась на воблер.
Я взял только кофе. Закурил. Моя месть расцветала, с каждой затяжкой, приобретала осмысленность и масштаб. Не скрою, чувствовал себя Зевсом.
С горячим бумажным стаканчиком в руке я словно Зевс спокойно вернулся к подъезду. Вокруг — переполненные урны, пустые бутылки и ни души. Город спит после вчерашнего, только я один, стою у подъезда, прислонившись к холодной стене. Номер домофона моих буйных соседей — десять.
Уверенным движением набираю десятку. Блюдо подано.
— Биип! Бииип!.
Вот как нужно мстить!
Мне кажется, я первый придумал этот способ мести — звонок в домофон спозаранку. Какой садист придумал этот электронный зуммер с адским тембром, мне не известно. Возможно, застройщик таким образом компенсировал прекрасный бесшумный доводчик нашей подъездной двери.
Особенность нашего домофона такова, что когда кому-то звонят, слышно даже на улице. У нас — новостройка, и наш застройщик, как и всякий застройщик в стране, неплохо сэкономил на звукоизоляции. Поэтому звук домофона слышен всему подъезду и даже за его пределами.
Протяжные гудки разбудили все живое вокруг:
Зачирикали воробышки.
Откуда-то из кустов вылетел черный кот и с визгом взметнулся по стволу клена вверх!
Следом из зарослей сирени с хрустом вывалилась черная псина.
Солнце показало свой розовый лоб из-за крыши соседней пятиэтажки.
Зацокол светофор на пешеходном переходе у остановки, отмеряя «зеленые» тридцать секунд.
Мимо из депо с грохотом прокатился трамвай на свой первый круг.
Я чувствовал себя демиургом этого шоу: это я вращаю механизмы Вселенной, я пробуждаю птиц и котов, я запускаю светофоры и трамваи,
я-Я-Я-Я!
— Биип! Бииип!
— Да, блять? — Раздается из домофона. Голос у соседа как из радиорубки преисподней. Представляю, как мой визави переминается, сучит босыми ножками, чухает мудя, покачивается и держится за стенку. Уровень моей эмпатии достигает наивысшей точки. Я даже кожей чувствую, что происходит на том конце домофона.
— Слушаю, блять! — хрипит сосед.
Я медленно затягиваюсь, приседаю к микрофону домофона и шепотом вместе с дымом выпускаю — яяяяяя!
— Кто там, блять!?
— Яяяя, Шерхан, — шиплю я в домофон, — Пришел за тобой, человеческий детеныш-ш-ш.
Не знаю, почему я решил процитировать тигра из мультфильма «Маугли». Считайте, что это был такой творческий порыв. Ведь месть — это где-то и творчество тоже.
Но нельзя допускать, чтобы блюдо нагрелось. Нужно, чтобы оно оставалось холодным, иначе пьеса превратится в банальную перебранку: Он мне — пошел на хуй! Я ему — пошел на хуй, и все, разошлись. Кому это надо?
Нет, так нельзя, поэтому я отхожу от подъезда, тем более сигарилла докурена, а кофе выпит.
Пока я брал второй кофе мой внутренний метроном отсчитывал секунды, следом минуты.
Моя эмпатия работала на полную мощь!
Я четко себе представил, как сосед шлепает на кухню, чтобы приложиться к крану или чайнику. Как жадно он впитывает влагу, которая исчезает в его глотке как капли дождя в кратере действующего вулкана. Как потом он заходит в туалет и холодея ногами избавляется от вчерашних токсинов. Затем придерживаясь за стенки коридора, под шум бачка, он снова тянется к крану и, наконец, возвращается в еще теплую постель.
— Кто там? — спрашивает его раздраженная и уставшая от вчерашнего жена.
— Шерхан, — отвечает он искренне.
Он не помнит вчерашнего, но понимает, что провинился. Еще не бывало такого, чтобы он, не помня вчерашнего, не провинился.
— Какой еще, блять, Шерхан? — не унимается она.
— Хуй его знает, — разводит он руками виновато и его башка отправляется на очередной виток вокруг Земли, а Юрий Алексеевич Гагарин в скафандре и с улыбкой Джоконды машет ему рукой с праздничной открытки на трюмо.
Моя эмпатия прокачивает информацию со скоростью миллион мегабит в секунду: он спешит погрузиться в сон, потому что многолетний опыт подсказывает ему, что если он не вырубится прямо сейчас, то уже через несколько минут его макитра начнет трещать точно переспелый арбуз. Я чувствую это — моя эмпатия как оголенный зубной нерв.
Делаю глоток нового горячего кофе и прикуриваю. Тонкий вишневый аромат сигариллы окутывает остановку, но оценить его некому. Город по-прежнему пуст — он спит после вчерашнего. Я же наоборот — после вчерашнего не сплю. Я на тропе войны, чуваки.
Возвращаюсь к подъезду. Кофеин бодрит, по спине бежит дрожь. Кофе настолько крепкий, что я четко различаю даже прожилки на тополиных листьях, которые тут же превращаются в капилляры глаз дракона. Запахло ряской.
Ебанный бариста что-то напутал? Продал мне не ту хуйню?
Усилием воли отгоняю эту фантазию. Нельзя отвлекаться даже на драконов.
Мысленно отсчитываю секунды. Вот, кажется, Морфей снова укутал его. Я набираю на домофоне заветную «десяточку», стою, жду, прихлебываю кофей.
— Биип! Бииип!
Какое же прекрасное изобретение — домофон. Получше кинжала или топора! Разве что дрель сможет поспорить. Яды, как вы понимаете, уже не работают. Эй вы там, из конторы. Надеюсь вы услышали: Яды — это палево!
Пространство пронизывает противный электрозуммер. Уют дремлющего дворика развеивается. Даже мне вдруг стало неуютно. Снова заорали пробудившееся воробьи, а черный бродячий пес принялся лаять.
Кот смотрит на меня с укоризной: котяра надеялся, что все уляжется и он спокойно спустится с клена и пойдет по своим котовым делам.
Я понимаю, что моя месть доставляет немало хлопот окружающим. В душе даже шевельнулась совесть, однако мне нужна лишь эмпатия, я ее жестко эксплуатирую, а совесть — поди вон! Мой мозг просто тупо созерцает происходящее со стороны. И охуевает с меня.
— Биип-Биииип! Биип-Биииип!
Доставать себя из утренней дремы вдвойне тяжелее, поэтому сосед мешкает и в этот раз чуть не успевает к домофону. Когда он подходит, Биип! Бииип! прекращается.
Я представляю, как он сейчас стоит и ждет, когда снова позвонят. Его голова начинает потрескивать будто мозгу стало мало места в черепушке.
Я держу паузу. Станиславский хитро щурится на небесах и приговаривает — Держи паузу! Держи паузу, сынок! Напротив — Гагарин машет рукой.
Станиславский побеждает.
Босой сосед шлепает обратно в спальню. Теперь он понимает, что ему не уснуть. И покоя не будет тоже, потому что разбуженная жена с новой силой обрушит на него весь свой вчерашний гнев. И он меняет маршрут — заворачивает в кухню. Я уверен в этом, у него такая же планировка как у меня.
Без всяких оснований сосед решил, что в холодильнике есть пиво, или что-то осталось после вчерашнего.
Беспочвенная вера — самое нелепое, что бывает с человеком. Господь раздражается каждый раз, когда человек хочет что-то заполучить просто так, незаслуженно, без предпосылок и против всякой логики. А потом еще обижается, что его желание не исполнилось.
Вероятно, сосед тоже послал во Вселенную порожний сигнал и послание не достигло адресата. Всевышний, очевидно, не услышал вызова. Там, на небесах, с шумоизоляцией порядок.
А может услышал и выругался:
