Глава 1

Амирин

 

Сердце почуяло неприятности задолго до того, как Грэм Эйнардс появился в столице. Причём предчувствие было до того внезапным, что корзинка выпала из рук.

Я как раз возвращалась с рынка, несла корзину, и тут — бах! Яблоки, картофель, морковь — всё покатилось по мостовой, да ещё и рыба выпрыгнула.

Теперь она лежала на камнях, выпучив глаза и разевая рот, а я стояла рядом в полном оцепенении.

— Мисс Ами, мисс Ами! — дёрнул за рукав соседский мальчишка. — С вами всё в порядке?

— Не-а, — пробормотала я.

Предчувствие схлынуло столь же резко, как появилось, но меня не обманешь. Я сурово прищурилась, полностью готовая к неприятностям. Так, и с какой стороны их ждать?

Поблагодарив мальчишку за помощь в подбирании продуктов, я вернулась в свою лавку, заперлась на все замки и сняла с витрины пыльное медное зеркало.

Три капли воды, щепотка мерцающей пыльцы с крыльев, но старинный артефакт не среагировал. То есть он, конечно, ожил, но вместо видения с элементами пророчества, показал лишь плотный туман.

Событие вне досягаемости зеркала? Или проблема в том, что я не обращалась к артефакту лет двести? Или… Впрочем, стоп. Думать о третьей из возможных причин не хотелось. Только не сейчас.

Помаявшись немного, я поймала себя на лёгком ощущении паники. Я ведь понятия не имела к чему готовиться, а неизвестность — штука неприятная.

Следующие три дня прошли в хмуром напряжении, однако ничего плохого так и не случилось, и я решила расслабиться. Выдохнула, но не забыла! И вот, спустя пять недель…

Для начала по городу поползи слухи, поверить в которые оказалось сложно. Поговаривали, будто король Фрол уже подписал указ об отставке начальника Департамента столичной стражи — человека, от которого выли вообще все.

Этот, с позволения сказать, законник, обложил данью половину торговцев, мастеров и арендодателей. Вторую половину «охраняли» не стражники, а Теневое сообщество, с которым начальник Департамента периодически «сражался».

Вдобавок выходки его друзей-родственников, требование баснословных скидок, и прочее, прочее, прочее. Самое неприятное — невзирая на бесчисленные жалобы, король даже пальцем не шевелил, и все давно смирились, а тут…

Очень скоро слухи не только подтвердились, но и дополнились. Народ заговорил о том, что в столицу едет новый назначенец — его вызвали с какой-то суровой заставы на задворках страны.

Мол, мужчина какой-то совершенно необыкновенный. Могуч, силён, здоров. С ясным взором, справедливый и… совершенно не женатый.

Последнее для начальника Департамента стражи «ну очень важно», и я закатила глаза, когда услышала. И сразу сообразила, что вот она проблема — та самая, из-за которой я ползала недавно по мостовой.

После того, как в «Королевском вестнике» напечатали официальный приказ и назвали имя — Грэм Эйнардс — началось самое жуткое. Но обо всём по порядку.

Весь город прочитал вечерний выпуск газеты, переспал с новым именем, а потом ночной мрак развеялся и занялся рассвет…

***

— Ами, молчи! — воскликнула Полли, влетая в торговый зал моей лавки. — Уже знаю, что ты сейчас скажешь, и даже слышать не хочу!

Я отвлеклась от созерцания книги учёта, брови плавно приподнялись, но соседка и подруга моего недоумения не заметила.

— Не смей спорить! — заявила она, тыча пальцем.

И тут же замахала руками, норовя задеть одну из витрин с очень дорогими, а местами вообще бесценными товарами. Артефактами, которые я собирала и продавала с тех самых пор, как обосновалась среди людей.

— Я видела сон, Ами, и точно вещий. Будто стоишь ты вся такая красивая, с неба сыплются лепестки роз, и тут подходит он…

— Кто он? — ещё больше скисла я.

Просто вещие сны снились Полли семь раз в неделю, и ни один ещё не сбылся, но это не мешало подруге выедать мозг всем, кто попадался под руку.

Второй момент — Полли очень раздражала моя независимость. Подруга называла её «ничейностью». Мол, такая приятная, образованная, ухоженная женщина, а мужчины и нет. Как так?

— Ну он! — подруга аж подпрыгнула. — Новый начальник стражи!

А-а-а…

Я упала лицом прямо в цифры.

Два в одном. И сон, и мужчина. Кому-то, то есть мне, сегодня очень не повезло.

— Так, ладно, — Полли шумно выдохнула, обретая фальшивое спокойствие. — Давай-ка, выйди ко мне.

Ничего хорошего просьба не сулила, но я покинула спасительный прилавок и тут же услышала:

— Отлично. А теперь иди переоденься.

— Чем тебе не нравится моё платье? — возмутилась я.

— Оно слишком блёклое. И фасон такой, что не на что посмотреть.

Полли указала на застёгнутый под самое горло воротник, на невыразительную талию и бёдра. Потом поморщилась так, словно перед ней минимум безвкусица.

Это было не то чтоб обидно, но царапнуло — просто платье я заказывала у хорошего портного. Причём оно было ровно таким, как мне нужно, без всей этой привлекающей скользкие взгляды ерунды.

— Даже не подумаю, — сказала я, упирая руки в бока.

Полли гневно сверкнула глазами.

— Ами, ты понимаешь, что не сможешь вечно сидеть в девицах?

— А с чего ты взяла, что я девица? — мой хмурый и, в общем-то, не новый ответ.

Подруга отмахнулась.

— Я не говорю про твой опыт с мужчиной. Подцепить красавчика на одну ночь дело не хитрое. Я толкую о замужестве! Хватит уже сидеть одной, так и скиснуть недолго. Засохнешь, заплесневеешь… в самых неожиданных местах.

Отличный аргумент, но…

Если бы я хотела замуж, давно бы вышла. Потом благополучно овдовела и вышла опять. Просто человеческая жизнь гораздо короче, чем жизнь феи, а тот факт, что я тщательно свою истинную сущность скрываю, значения не имеет.

Знай люди, кто я такая, всё бы было принципиально сложней.

— Полли, я уже сто раз объясняла. Не хочу замуж. Не хочу и не буду.

Теперь подруга засопела и уставилась исподлобья, а я воскликнула:

— Что я там не видела? Зачем мне это?

— Ничего ты там не видела, — возразила собеседница, — не ври, ты замужем не была.

Я судорожно вздохнула. Да, не была, однако опыт общения с противоположным полом имела, и с меня достаточно. Мне такого больше не надо!

— Ами, ну ладно, — вздохнула Полли, снова смягчаясь. Это опять была фальшивка. Подруга никогда не сдавалась так быстро. Словно в её голове сидел самый упрямый из всех баранов и заставлял переть напролом. — Хорошо, не важно, сопротивляться всё равно бесполезно, за тебя уже всё решили высшие… — она подняла палец к небу, — силы. Говорю же, сон у меня был. Вещий.

— Ну допустим, — фыркнула я. — И каков же из себя этот Грэм?

— О-о-о! — Полли радостно закатила глаза.

Только через пять минут, когда эта «умудрённая жизнью женщина» перестала повизгивать от восторга, выяснилось, что господина Эйнардса она не видела.

То есть он как бы приснился, но без лица и тела. Явился в качестве этакого знания сновидицы. В качестве невидимки, который «точно был».

— М-да, — пряча улыбку, прокомментировала я.

— Не смешно! — рыкнула раздосадованная вскрывшейся правдой Полли. — Говорю, что это был он!

Ага, ага. Ну, допустим.

— Полли, но при чём тут моё платье?

— Не только платье, — подруга нахохлилась. — На причёску и лицо тоже внимание обрати. И каблуки надень!

Уже бегу.

— Полли, я про другое. Кто я и кто он? Он новый большой начальник в городе, а я всего лишь владелица лавки. С чего ты взяла, что мы с ним вообще встретимся? А главное прямо сейчас?

— Не сейчас, он ещё не приехал. Но скоро.

Подруга надулась пуще прежнего, потёрла пухлые ладошки с короткими пальцами. Она всегда критиковала собственные пальцы, но три золотых кольца, подаренных её мужем-кондитером, смотрелись на них очень даже хорошо.

— С чего ты взяла, что мы с ним вообще встретимся? — повторила главный вопрос я.

Полли вспыхнула, гордо задрала подбородок.

Ну вот и всё. Вот и поговорили.

— Ами! Амирин! — воскликнула подруга. — Прекрати сейчас же! Не спрашивай как. Пусть тебе кажется невозможным, но…

Я посмотрела на часы и облегчённо вздохнула. Просто кому как, а мне пора по делам, у меня сегодня встреча с налоговым агентом. Уж к нему-то можно сходить в закрытом платье и без каблуков?

***

От агента я возвращалась самой любимой дорогой — по большому мосту, мимо сквера с фонтаном и по широкой улице вдоль боковой стены Главного Храма.

Помнится, когда его величество Фрол Четвёртый, прадед нынешнего короля Фрола Шестого, начинал строить эту махину, все возмущались, плевались и даже устраивали пикеты — уж слишком большим вышел котлован под фундамент, а эта часть столицы несколько лет утопала в грязи.

Я тоже морщилась. Но что поделать? Когда оказывалась поблизости, всегда останавливалась и смотрела, как подрастает этот оплот веры. Точнее символ веры в Божественных Близнецов, сестры и брата, культ которых пришёл в наши земли уже и не вспомнить когда.

Очень-очень давно. Первые ростки религии проклюнулись ещё до моего рождения, но в те времена всё было совсем иначе.

Феи жили в лесах, нас было много. Над цветами порхали крошечные эльфы, по тропинкам бродили сатиры, в болотах сидели упыри и прожорливые гигантские жабы — результат смешения сил, неудачный природный эксперимент.

Дриады и нимфы плели косы, русалки пели песни, зачаровывая моряков и не только их, единороги прогуливались по заповедным рощам и смущали человеческих девственниц. Пегасы парили под облаками, вызывая восхищённые вздохи. Грифоны предпочитали прятаться в скалах, подальше ото всех.

Виверны, мантикоры, фениксы… А ещё злокозненные духи, кракены — да кого только не было! Сотни волшебных видов, удивительное многообразие существ, но в какой-то момент в наш мир пришла давно предсказанная беда.

Волшебство начало исчезать. Без причин, просто так, словно устало витать в воздухе, наполнять воду и землю. Вслед за ним начали уходить и мы, волшебные создания. Исчезали-исчезали и, в общем-то, исчезли. Осколки, крупицы, вот что от нас осталось. И одна из таких крупиц — я.

Боги-близнецы… Они ни при чём — к сожалению или к счастью. Все эти столетия культ существовал параллельно человеческой вере в волшебное, развивался, креп, но никогда не трогал нас.

Они сами по себе, мы сами по себе, и вот, нас почти нет, а у Близнецов огромный храм посреди города. Настолько красивый, что впору завидовать. Колонны, резьба по камню, позолота, хрустальный купол… Храм, построенный Фролом Четвёртым, считался настоящим чудом, и любоваться им было приятно.

Однако гулять вдоль боковой стены я любила не поэтому. Имелся тут один секрет, который… ну как бы и не секрет.

Когда стало ясно, что мы умираем, кто-то смирился, а кто-то стал искать выход. Я была одной из тех, кто решился на самый большой риск. Я ушла к людям. Не жила, а бродяжничала, переезжая из города в город, из деревни в деревню, но в какой-то момент мне улыбнулась удача. Я не нашла, но почуяла крошечный источник истинного волшебства.

Он находился здесь, в пределах столицы славного королевства Ризленд, на недоступной глубине.

Эта недоступность была вторым чудом. Ведь чем труднее добраться, тем меньше шанс, что кто-то найдёт и разорит.

Волшебства, которое давал источник, и которое долетало до поверхности, было достаточно, чтобы насытиться и восстановить силы. Я обрадовалась и обосновалась здесь.

Я давно научилась прятать и крылья, и фейское свечение, и мелодичный голос. Научилась сливаться с окружающей действительностью, не слишком выделяться среди людей.

И я не делала ничего! Не давала никакого повода для слухов, но очень скоро в городе начали шептаться, что здесь живёт фея.

Я сначала испугалась, потом посмеялась, а горожане взяли и соорудили алтарь!

Сначала это был просто кусочек городской стены с выступом, на который приносили цветы и ставили маленькие свечки как просьбу о волшебной защите и помощи. Я не реагировала, а городские власти не одобрили — первый такой алтарь был безжалостно разорён.

Потом появился второй, а после его сноса и третий… На этом моя дружба с математикой закончилась — я перестала считать, сколько раз разоряли посвящённый мне… ну, фактически подоконник. Только народ был неутомим!

Люди упорствовали так, что однажды я пришла к алтарю, притворившись обычной прохожей, и начала слушать просьбы. Парочку из них даже выполнила — те, что были посильными и показались важнее всего.

С этого момента цветов на алтаре стало больше, а потом придумали записки. Я сначала кривилась, не хотела, но в итоге начала эти записки забирать. Желания были разными, выполняла я немногие, но люди продолжали верить.

Даже епископ выкорчевать этот предрассудок про фею не смог!

Ну а потом построили огромный, невероятно красивый храм Близнецов…

Как быстро мой алтарь перекочевал на храмовую стену, я не помню. Но там изначально были такие удобные ниши, что грех не воспользоваться. Вот народ и перевёз всё «моё добро», а епископ — уже другой к тому времени, — впал в бешенство.

С этим алтарём боролись так, что всю стену переделали, замуровав все ниши, но народ… благополучно нужную нишу расковырял.

Её освобождали каждый раз, когда храмовники или городские власти пытались что-либо предпринять, и в итоге сильные мира сего смирились. Они махнули рукой, а я хихикала три дня, осознав, как поднялся мой статус. Ведь алтарь в самом центре города, на лучшем здании — это не кот чихнул.

Последние сто десять лет я при каждой возможности проходила здесь, чтобы забрать записки.

Вот и сегодня — шла, никого не трогала, мимолётно отметила повышенное количество цветов в нише и бесконечное множество свечей, часть из которых стояла просто на земле.

Привычно улыбнувшись, я щёлкнула пальцами — тут-то и обнаружилось, насколько всё непросто. Обычно в карман моего платья падала дюжина-другая посланий, а тут случился настоящий коллапс.

Карман не просто переполнился — его распёрло. Часть записок вывалилась на мостовую, а остальные осыпали меня как снег.

Я сначала не поняла, застыла в оцепенении, а когда догадалась, подпрыгнула и принялась собирать записки в подол платья, нервно оглядываясь, не наблюдает ли кто из горожан или просителей. Просто волшебство-волшебством, но никто не в курсе, что фея — я.

Минуты показались вечностью, и я помчалась в сторону дома так, словно за мною гонятся. Ну а там, разобрав часть корреспонденции, тихо взвыла, потому что просьба была, в общем-то, одна.

«Милая фея! — писали дамы всех возрастов и сословий. — Сделай, пожалуйста, так, чтобы Грэм Эйнардс влюбился именно в меня!»

Второй вариант — «в мою дочь», но это не важно.

И в каждом послании сплошные восклицательные знаки с сердечками…

«Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, Фея! Пусть моё желание исполнится, ведь оно самое заветное!» — писала одна особенно романтичная.

Я скрипнула зубами, и даже клыки проступили…

Ну Грэм… Почему вторая неприятность за день, и опять от тебя?

Только это была ерунда в сравнении с тем, что случилось следующим утром.

Мы не должны были встретиться! Это было странно, невозможно и нелогично, но стоило перевернуть табличку на двери и занять почётное место за прилавком, как в торговый зал вошёл он…

Глава 2

То, что передо мной именно Грэм, я поняла сразу. Просто не водилось в нашей спокойной, в общем-то, столице настолько примечательных самцов.

Плечи — во, ручища — во, талия узкая, бёдра тоже. Взгляд голубых глаз не просто наглый, а наглющий! Волосы тёмные, не длинные, но и не короткие — я б эту растрёпанную шапку подстригла.

Ну и одежда… Не форма, как ни странно. Просто штаны, сапоги, расстёгнутая на груди светлая рубаха и удлинённый с кожаными вставками жилет.

Дверной колокольчик жалобно звякнул, словно извиняясь за то, что пропустил эту громадину, а я подавилась кофе.

Конфета, которую как раз пыталась запить, встала поперёк горла, и… встала поперёк горла во второй раз, когда гость произнёс:

— Доброе утро, мисс. Мне нужна лучшая антикварная лавка столицы. Я правильно зашёл?

Голос у него оказался воистину сказочный, такой, что все мысли разбежались тараканами, а здравый смысл упал в обморок. Только я давно не девочка, поэтому очнулась быстро. Проглотила-таки несчастную конфету, сделала новый, уже нормальный глоток кофе и нервно улыбнулась.

У меня возникло множество вопросов, однако главным из них почему-то был: откуда ему известно, что я мисс, а не миссис? То есть не замужем, а?

Мужчина тем временем пересёк торговый зал и остановился возле прилавка. Улыбнулся ослепительно и спросил, наклонившись вперёд:

— Вы Ами, верно?

И тут я поняла… Если он интересовался антиквариатом, и ему посоветовали меня, то и про то, что я мисс, сказали. Мисс Ами — так меня называют все, и… Так, хватит. Спокойствие и только спокойствие.

— Вы можете называть меня мисс Амирин, — вежливо осадила нахала я.

Сказала, и… а что тут непонятного? Но он, кажется, и не заметил! Оглянулся, скользя цепким взглядом по витринам, и хмыкнул:

— Интересно тут у вас.

Угу, очень. Особенно с учётом того, что торгую не антиквариатом, а артефактами. Но про второе, как и о своей истинной сущности, не распространяюсь. Кому надо, те знают, а кому не надо — крепче спят.

— Меня очень занимают… — он осмотрелся ещё раз, и возникло ощущение, что предмет выбран вообще наобум: — вот такие старинные зеркала.

Грэм указал на медное блюдо, а грусть заключалась в том, что… кому блюдо, но несколько веков назад эту вещицу действительно использовали как зеркало. Причём это было то самое, зачарованное, которое несколько недель назад показало мне кукиш. В смысле туман.

Я сделала глубокий вдох, выпрямилась, и подумала о том, что гость даже не представился. Убеждён, что о нём все уже знают? Мол, новая столичная знаменитость, да?

Пришлось кашлянуть и спустить кое-кого на нашу грешную землю:

— Простите, а вы вообще кто?

Удивился. Потом улыбнулся шире прежнего и парировал:

— Милая Ами, неужели вы не читаете газет? С людьми не общаетесь? Совсем не следите за новостями?

В миг, когда я решила поверить, что ошибаюсь и передо мной кто-то другой…

— Грэм Эйнардс, — и он протянул руку, требуя для поцелуя мою ладонь.

***

Главный вывод, который я сделала из нашей недолгой встречи, — мы не подружимся.

Грэм оказался не просто наглым, он довёл меня до настоящего бешенства своей непробиваемой самоуверенностью и нежеланием услышать, что ему говорят.

Я пять раз повторила, что зовут меня Амирин, но Грэм упорно называл Ами, заодно добавляя «дорогая» либо «милая».

А как он целую горсть конфет из моей личной вазочки стащил?

Потом принялся ходить между стеллажами и, пожевывая эти самые конфеты, раздражать чересчур осознанным взглядом. Он смотрел так, что уже язык не поворачивался сказать, будто торгую обыкновенными предметами.

На меня новый начальник Департамента столичной стражи тоже поглядывал странно — уж слишком внимательно, словно старался прощупать с головы до ног.

Улыбался при этом до того непонятно, что в итоге я не выдержала, спросила нервно:

— Что?

— Да так, — он улыбнулся шире. — Люблю хорошеньких.

Это что? Комплимент?

Мысль о том, что ко мне подкатывают, на секунду ввергла в панику. Но я быстро очнулась и ощетинилась:

— Попрошу без фамильярностей!

Опять улыбнулся и… промолчал. Словно оставляя за собой право называть меня «хорошенькой» всегда.

Я вспыхнула и, стремясь сменить тему, задала другой вопрос:

— Господин Грэм, а как давно вы прибыли в город?

— Да только что, — он подарил очередную сногсшибательную улыбку.

— Только приехали и сразу сюда? — удивилась я.

Я напряглась неимоверно, а новый начальник Департамента стражи рассмеялся:

— Да расслабьтесь, мисс Ами, шучу. Просто совпало.

Я не поняла, и мне объяснили:

— Прибыл целых два часа назад. Расквартировался поблизости и решил, пока есть время, прогуляться в ближайший квартал. Познакомиться с населением, пообщаться в неформальной обстановке, составить мнение.

Напряжение не ушло, но я задвинула его подальше.

— Ну и как? Составили?

Грэм в очередной раз продемонстрировал свою сияющую улыбку, а я опять-таки не выдержала, показательно закатила глаза.

Непробиваемый Эйнардс на это весело подмигнул. Потом тряхнул косматой гривой и, наконец, сделал то, о чём я отчаянно мечтала всё это время — откланялся. Правда, покидая лавку, заявил, что мы ещё встретимся, и вот тут-то я едва не застонала.

И окончательно утвердилась в мысли, что мне он не нравится и вообще неприятен. Да, смазливый! Но самоуверенности на целый батальон.

Когда дверь закрылась, я выждала немного и подошла к витрине. Увидела, как Эйнардс входит в лавку оружейника, и облегчённо выдохнула. Наверное, у меня тоже что-то с самомнением — в какой-то момент показалось, будто новый назначенец явился исключительно ко мне.

Кофе к этому моменту остыл, пришлось сходить в прилегающую к торговому залу жилую часть и сварить новый. Ещё я достала из дальнего шкафчика другие, более вкусные конфеты — заесть кошмар.

А вернувшись на рабочее место, извлекла из прилавка объёмную коробку, в которую ссыпала записки горожанок, и, щёлкнув пальцами, подожгла всё это безобразие волшебным пламенем.

Записки вспыхнули, столб зелёного огня взметнулся аж до потолка, а пространство стремительно наполнилось ароматом персиков и карамели.

Спустя пару секунд от записок не осталось даже пепла, а я убрала коробку и передёрнула плечами. Реакция наших дам всех мастей меня с самого начала удивила и возмутила. С чего они решили, будто Грэм будет им интересен? Ведь записки писали до того, как увидели этот, с позволения сказать, экземпляр.

Даже Полли возомнила, будто Грэм страсть как хорош. И это при том, что он и не приснился ей толком!

А что будет после того, как дамы увидят нового начальника Департамента столичной стражи вживую? Я прикрыла глаза, воображая реакцию, и настроение окончательно сдохло. Уж у кого, а у меня неприятностей будет тьма.

***

К вечерней прогулке по городу я подготовилась основательно. Надела максимально неприметное платье, ещё более неприметный плащ и вытащила из чулана самую большую из корзин.

Я никогда её не использовала. Купила из жадности, просто потому что торговец давал огромную скидку. А сейчас смотрела на корзину и думала — может перегибаю? Вдруг Грэм не успел представиться горожанкам? Или другой вариант: вдруг он их не привлёк, а наоборот оттолкнул?

Поколебавшись, я всё-таки взяла корзину поменьше. Прикрыла её полотенцем, дождалась сумерек и пошла. Как назло, встретилась Полли — я отшутилась от подруги и продолжила движение к храму.

До этого дня ни разу не ходила за записками нарочно. Всегда забирала их «заодно», «при случае», но всё бывает в первый раз.

Сумерки сгущались стремительно, фонари зажигались наоборот медленно. Улицы пустели, но в миг, когда я очутилась в нужном переулке, там, у самого алтаря, была толпа.

Я скисла и притормозила. Выбрала самую густую тень, спряталась в ней и застыла, дожидаясь, когда ажиотаж схлынет, когда народ, а точнее дамы, разойдутся.

В принципе я могла забрать записки прямо из-под носа страждущих, но лишние чудеса чреваты последствиями. Люди и так знают, что послания исчезают каким-то невероятным образом, и это подкрепляет веру в фею. Но если записки исчезнут прямо на глазах, верить в меня будут ещё больше. Мне оно надо? Точно нет.

Хищно клацнув вновь проступившими клыками, я затаилась, но просительницы расходиться не торопились. Лишь когда луна налилась силой, дамы очистили горизонт.

Подождав ещё немного, я вынырнула из укрытия и пошла. Проходя мимо алтаря, щёлкнула пальцами и тихо охнула — я готовилась, но оказалась не готова. Корзина, куда я переместила записки, резко перевесила и потянула вниз.

Как не упала? Исключительно благодаря упрямству!

Чтобы я, Амирин, фея Заветных Желаний, валялась на грязных камнях из-за какого-то стражника? Нет и ещё раз нет!

Крякнув, я перехватила корзину двумя руками, и потащила сомнительную добычу прочь, но очень скоро снова пришлось прятаться. Просто там, в конце переулка, возле храмовой стены, привиделось некое движение.

А мне редко что-то видится. Если показалось, значит, точно есть!

Ночной мрак сгустился. Тень, в которую я шагнула, была чернее ваксы, и по спине побежали неприятные мурашки. Я напряглась, готовая в случае чего отбиваться от врагов и негодяев, но движение было не про меня.

Спустя несколько секунд от храмовой стены отделилась фигура и зашагала в противоположном направлении, к большой площади. Я сначала выдохнула, ведь не встретимся, и этот, кто бы он ни был, угрозы не представляет. А потом по коже снова побежал холодок.

Поздний прохожий был далеко, лица я не видела, но походку всё-таки узнала. Отец Тевлогий — только его так перекашивает при ходьбе.

Меня тоже перекосило, но не всю, а лишь лицо — терпеть не могу этого служителя. Присматривает за крошечным храмом, а гонору и заносчивости как у короля.

Впрочем, корень моей неприязни крылся всё-таки в другом…

Чуть больше года назад я получила первую записку, написанную его сестрой, Наурой. Эта молодая женщина просила у Феи Желаний спокойствия и доброты. Да, вот такая странная просьба, и я ничегошеньки не поняла, но следующие записки ситуацию прояснили.

Наура была молода, два года назад вышла замуж, но семью постигла беда, женщина овдовела. Родня мужа от невестки отказалась, и даже поздний срок беременности никого не смутил. Женщину вернули её собственной родне, а точнее единственному родственнику, брату.

Их отношения всегда были непростыми, а теперь, после трагичного замужества и рождения ребёнка, Тевлогий стал ещё злей.

Не бил. Но Наура писала о постоянных наказаниях и унижении. Ей позволялось лишь то, что было угодно брату, а настроения у того менялись каждые пять минут.

Сегодня — «иди погуляй, дорогая сестра», завтра — «куда пошла, тварь гулящая?», а послезавтра — «сосунка своего приструни»! «Сосунком», кстати, звался Тими, её маленький сын.

Смены настроения происходили изо дня в день, нервы Науры не выдерживали, а соседи не помогали. Стоило женщине заикнуться, сказать хоть слово о брате, и на неё смотрели как на сумасшедшую. Просто на публике Тевлогий был сама доброта.

Окружающие восхищались тем, что святой отец приютил изгнанную из рода мужа сестру, а она оставалась наедине со своей болью.

Меня это бесило.

Но ещё больше злило другое — все мои попытки помочь Науре провалились. Вокруг Тевлогия стоял непонятный непробиваемый щит, который, ввиду общей крови, распространялся и на Науру с Тими.

Я просто не могла им помочь.

Глава 3

Вслед Тевлогию я смотрела недолго. Понимала, что это не лучшая идея, но поступить иначе не могла. Я последовала за ним, причём не в первый раз. Шла, держась в той же тени и стараясь не пыхтеть от натуги — корзина, кажется, становилась тяжелее с каждым шагом.

Умом я понимала, что вряд ли Тевлогий сейчас нырнёт в какое-нибудь негодяйское логово, где ставят вот такие защиты, и где, по логике, можно найти к подобной защите ключ, но…

Я надеялась на чудо. А ещё на то, что упорство всегда вознаграждается. Ну и главное — когда не знаешь, как решить проблему, делай хоть что-нибудь.

Шаг, ещё шаг… Тевлогий вышел на площадь, остановился под фонарём и обернулся, словно почувствовав слежку. Моё сердце подпрыгнуло к горлу, застучало неистово, а я наоборот замерла.

Видят меня или нет, я не знала. Но судя по тому, что служитель продолжил путь, я осталась незамеченной. Эх, применить бы хоть немного волшебства! Но моё волшебство другого свойства, и оно не всесильное, а ещё ценное и дефицитное. Оно на крайний случай. Если поймают и будут убивать.

Подумав, я надвинула капюшон поглубже, а сама согнулась, изображая древнюю бабку, и пошла дальше. Теперь если гад заметит, то точно не опознает. Только идти стало ещё тяжелей.

Записки тянули к земле, портили настроение и вообще всё. У-у-у, Грэм! Как же не вовремя ты явился в наш город!

Кстати, а что Тевлогий делал у той стены? Впрочем, без разницы. Интереснее куда идёт сейчас.

Он пересёк площадь, я тоже. Но священник шагал быстро, а я — нет. Пришлось рискнуть пару раз — побежать. Нечто скрюченное, якобы немощное, бегущее в темноте за высоким сухопарым мужчиной… это точно выглядело неоднозначно.

Но мы были одни, а у Тевлогия глаз на затылке нету. Кажется. Хорошо если так.

Гад свернул в один из переулков, а потом вышел на широкую улицу. Она была противоположна той, что вела к его дому, и я приободрилась. Одна проблема — расстояние между нами снова увеличилось, да и освещение здесь было слишком хорошим.

Тевлогий обернулся, и я вздрогнула. Когда он продолжил путь, снова побежала, сокращая разрыв. Но едва успела притормозить, как служитель оглянулся опять, и получилось не очень удобно. Просто всего пару минут назад я ковыляла в сотне шагов, а теперь уже в двадцати.

Сердце вновь подпрыгнуло, но я осталась невозмутима. Кому что, а я обыкновенная пожилая женщина, шаркаю себе куда-то, а всё остальное — привиделось в темноте.

Пить надо меньше! И вообще… Ходют тут всякие.

Шаркают, топают. Фу! Поубивала бы гадов.

Тевлогий смотрел долго, но в итоге снова зашагал в неясном пока направлении, только выдохнуть я не успела. Он сделал ещё шаг, остановился, резко развернулся и в упор уставился на меня. Почудилось, что сейчас спросит: мисс Ами, опять вы?

Но нет, не узнал.

Или не хотел говорить, пока нет явных доказательств?

В любом случае, предоставлять служителю улики я не собиралась. Жаль, что толку от моей сегодняшней слежки никакого, но провал — тоже результат.

Внешне невозмутимая я пошаркала дальше. Вперёд и вперёд, мимо впившегося взглядом в мой капюшон Тевлогия, мимо очередного фонарного столба, пышной клумбы, и туда… в городскую даль.

Очень хотелось обернуться, дабы проверить, наблюдают за мной или уже нет, но я не рискнула. Только в какой-то момент совсем выдохлась — идти на полусогнутых, да ещё с этими записками, которые весят как камни… Нет, не могу.

Увидав яркую вывеску какого-то кабака, я сразу изменила траекторию движения и, поднимаясь по ступеням, всё-таки оглянулась. Служитель стоял на том же месте и провожал «старушку» взглядом.

Какой подозрительный тип!

Открытая дверь, шаг в душное, пропитанное алкогольными парами помещение, и я выпрямилась. Сбросила капюшон, кивнула массивному хозяину за стойкой, и отыскала свободный стол.

Стол был всего один, с краю, возле пяточка сцены, которая сегодня пустовала. Присев и сбросив плащ, я дождалась подавальщицу и попросила:

— Печёного гуся и кувшин кваса.

— Гуся целиком? — переспросила немолодая, утомлённая жизнью и работой девица.

Это был дежурный вопрос. Конечно, подразумевалось, что речь о порции, но у меня вечер тоже не задался, так что…

— Разумеется целиком, — ответила хмуро.

Девица моргнула, вопросительно заломила бровь, но…

— Несите уже, — подтвердила заказ я.

Квас притащили сразу, блюдо с румяным, покрытым манящей корочкой гусем через пять минут, и я, протерев руки салфеткой, придвинула его ближе.

Где-то справа раздался взрыв басистого мужского смеха, от которого дрогнули стены, и я повернула голову, чтобы молчаливо застонать. Что за невезение? И почему эту большую нишу не видно от входа? Знай я раньше, развернулась бы и убежала, а теперь не могу.

Впрочем, переживать рано. Вдруг меня не заметят, а если и заметят, то не вспомнят? Ведь я точно не единственная мисс, встреченная им сегодня.

Невзирая на веру в лучшее, я всё же села к столику, за которым ужинал Грэм Эйнардс, спиной. Лишь после этого принялась за гуся.

***

Не люблю есть вне дома, особенно когда настроение вот такое, взвинченное. Просто народ обычно таращится так, что риск подавиться подскакивает до небес.

Вот и сегодня… Я стремительно обгладывала гуся, обсасывая косточки и вымакивая лепёшкой ароматный жир, а посетители за соседними столиками даже разговаривать перестали. После того как я залпом осушила половину кувшина с квасом, все с сомнением посмотрели на свои небольшие, если сравнивать с кувшином, кружки, и один здоровяк протянул:

— Ну вообще…

Не засунь я к этому моменту в рот гусячью ногу, обязательно ответила бы: не сглазь!

Людей смущал не столько аппетит, сколько комплекция. Я ведь на полголовы ниже большинства женщин, и вешу так мало, что в ветреную погоду без дополнительного груза на улицу не выхожу.

Полли — добрая душа! — в такие дни стоит возле витрины своей лавки и караулит мой выход, чтобы похихикать. Ну а я, если иду мимо, украдкой показываю подруге кулак.

Нет, обычно-то ем как все, если не считать повышенную любовь к шоколадным конфетам. Но иногда, в минуты сильного напряжения, на меня нападает страшный жор! Вот как сейчас.

Гусь исчезал быстро, квас закончился ещё быстрей, и я махнула подавальщице пустым кувшином. Когда девушка притащила новый, поманила её, заставляя нагнуться, и шепнула:

— А пироги есть? А с чем?

Девица начала перечислять, загибая пальцы, а сзади, от того самого стола, донёсся новый взрыв мужского хохота. Когда стало чуть тише, зазвучал бархатистый голос Грэма Эйнардса:

— На заставе было достаточно девушек, дело не в этом. Я не хочу торопиться с выбором. Мне нужна особенная. Такая, от которой мурашки по коже и кружится голова.

Мужчины загалдели, а я закатила глаза — тоже мне романтик!

— Главное, чтобы бёдра широкие, — воскликнул кто-то из товарищей Грэма. — Чтоб рожала хорошо.

— Ну нет, — отозвался назначенец. — Мне миниатюрные нравятся. Такие, чтобы поднял одной рукой, забросил на плечо, и…

Дальше я не услышала, но пространство снова взорвалось смехом, кто-то точно выдал неприличную шутку.

— Мисс Ами, хозяйку антикварной лавки, знаете? — новая реплика от Грэма.

Так. Стоп.

— С малиной, — вспомнив о пироге, сказала подавальщице я. — И чай не забудьте.

Девица, которая тоже с интересом прислушивалась к разговору высокопоставленных стражников, кивнула и удалилась. Я же, оторвав новый кусок лепёшки, вернулась к гусю.

— Мисс Ами? Да, она симпатичная, — сказал кто-то.

— А я её и не помню, — другой мужской голос.

— Ну такая! — третий мужчина. — Мелкая, но фигуристая. Особенно сверху. Да и снизу, наверное, ничего.

— Кхм! — громко, но весело прокашлялся Эйнардс. — Полегче. Возможно, вы говорите о моей будущей жене!

Он шутил, но я всё равно подавилась. Посетители, которые пристально следили за уничтожением гуся, истолковали этот момент по-своему, и я услышала:

— Ну вот. Я же говорил, что не съест, — заявил тот, что недавно наградил изумлённым «ну вообще»