Первый раз столкнулась с цензурой. И это как раз тот случай, когда так испугались, что вместе с водой из ванны выплеснули и ребёнка (есть такая поговорка). Тут же важно понимать, что книгу читают и мужчины, и женщины - и все они ставят себя на место главного героя. Часто для женщины нет вкуснее романтики, чем когда какая-то властная, загадочная и холодная фигура обращает на героиню внимание. Через это и читательница ощущает авторитет, власть. А уж мотивы донорства / вампиризма - да это же как в сверхпопулярных Сумерках, эротично, да и жертвоприношение уходит корнями вглубь веков. Вообще в книге как будто два сюжета: один общемировой, с опорой на Канта, Гегеля и Ницше. Другой больше мотив исцеления - видя сына во сне, это же герой пытается восстановить контакт со своей собственной раненой внутренней частью, поверить в любовь, тепло, добро. И друг без друга эти два мотива не могут, хромают. Поэтому то, как концовку из концовки "про любовь" превратили в концовку "про дело", очень грустно. Тем более, что ничего такого страшного там и не было. Немного заигрываний с чувствами читательниц, немного дружеской, семейной любви. Эх.