Поэтому с каждым разом разочарование, сокрушительное раздражение и отчаяние все смелее заявляли о себе. Сперва робко, затем все более открыто. Зачем гореть чистым пламенем ради кого-то, кто удовлетворился бы и спичкой? Присцилла обратила свою страсть в работу. Довольно с нее эмоциональных американских горок, они нанесли ей слишком много ран. Она столько раз собирала с пола осколки своего разбитого сердца, что теперь у нее просто не осталось на это сил.
Если даже почти в сто лет можно выбраться из своей норы, значит, возможно вообще все, и выйти можно из любого убежища, значит, можно открыть дверь и впустить свет.
