Давай, дядь Мирон… съедим по яичку, а? Ну давай, пожалуйста
Нашу новую хату ищи! Она ж будет как нарисованная! Под черепицу, три комнаты… К спасовкам закончу, вот тебе и… Сколько ж ты будешь про чужих писать-то
Верно! Надо нынче глянуть! Говорю тебе – как город, и все!..
Слышь, Кузь! Давай на битки, а?
Я расколотил его биток
Жизнь благо, и бремя ее легко»
Север, но Михан смотрел на меня и ждал вопроса, а спрашивать надо было дважды – когда сидел и за что
Вот тебе в придачу к хате. В Медведовке купил, – сказал я
Сколько хочешь за хату?
Дядя Мирон смотрел на меня, как тогда на льдине в ожидании ответа на свой вопрос – платят ли мне за брехню
На лавке возле него стояло блюдо голубых и красных яичек, а на столе второе блюдо – с белыми яичками и две чашки с разведенной краской
Тут жили чужие предметы, запахи и краски, и только печка, белая, ладная и вечная, оставалась нашей, «своей»
