Клим Ким

Моя любимая женщина

Рассказ счастливого человека

Шрифты предоставлены компанией «ПараТайп»

© Клим Ким, 2018

Это краткий рассказ о долгой счастливой жизни обыкновенных людей, которых в юности навсегда связала судьба. Наверное, таких пар миллионы, но жизнь каждой из них единственна и неповторима.

12+

ISBN 978-5-4493-8394-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Оглавление

1. Моя любимая женщина
2. С чего все началось?
3. Первый мужской поступок
4. Как мы начинали жить?
5. Мы победили болезни
6. Счастливая нищета
7. В чем счастье?
8. «Ким с супругой!»
9. Крестьянка с университетским образованием

С чего все началось?

Незаметно пролетело время, оказывается, мы с Ириной Ивановной прожили в любви и согласии более 60 лет. Мы очень разные, порой не понимаем друг друга, частенько пререкаемся и ссоримся, но мы обречены быть вместе.

Я начал учиться на дневном мехмате со второго семестра. Поэтому не попал в естественный процесс постепенного взаимного знакомства с однокурсниками. Чтобы быстрее наверстать упущенное, я активно присматривался к окружающим, изучая и запоминая на лекциях лица студентов. Однажды я чуть опоздал и вошел в аудиторию в последний момент. Аудитория 1610 — это крутой амфитеатр. Передо мной возникла мозаика из двух сотен лиц. И вдруг в этой мозаике вспыхнуло ярко красное лицо. «Надо же» подумал я, не в силах оторвать глаз от горящего девичьего лица. Как выяснилось спустя некоторое время, это и была моя судьба. Ирина Ивановна и сейчас краснеет до самых ушей, когда волнуется. Но это еще не все. Оказывается, с ней случилась тоже замечательная история, которую она рассказала нашим детям через много лет. Еще до нашего знакомства к ней приехала в гости мама. Она стояла с мамой в какой-то очереди в людном месте и заметила меня, незнакомого однокурсника. И вдруг ей неожиданно захотелось сказать маме: «посмотри, посмотри, вон тот парень — мой будущий муж!». Я допускаю, что детали этих истории нами приукрашены. Но, если это и так, то не без оснований. Во всяком случае, наши дети будут их рассказывать своим детям как семейные предания о любви дедушки и бабушки с первого взгляда.

Мы жили в общежитии, где быстро образуются дружные компании близких по интересам молодых людей и девушек. Мы естественно попали в одну такую компанию, вместе ходили в походы, в кино, на каток, на танцы. Нам было хорошо в компании друзей, которые все понимают и сочувствуют. Пора нашей первой настоящей взрослой влюбленности пришлось на счастливое время. Мы были первыми обитателями здания МГУ на Ленинских горах, первыми обживали великолепные аудитории, прекрасные комфортабельные комнаты в общежитии. Библиотеки, читальные залы, площадки и залы спортивного комплекса, концертные и театральные залы — все сияло чистотой и блеском. Еженедельные симфонические концерты, театральные постановки, концерты мастеров искусств — все это бесплатно. Что мы могли чувствовать, приехавшие со всех концов страны, только-только восстановившей хозяйство после трудной победы. Ведь это было первое послевоенное десятилетие. В это счастливое время судьба соединила нас, и с апреля 1955 года мы больше никогда не расставались.

Первый мужской поступок

Мне, как и многим молодым людям, пришлось пройти стандартное испытание. Родители были недовольны моей «дружбой» с какой-то девочкой. Мы уже не расставались ни днем, ни ночью, моя комната в общежитии пустовала. Я перестал навещать родителей по выходным дням. Меня навестил папа, и между нами состоялся «мужской» разговор. Папа предъявил ультиматум: или я расстаюсь с девочкой, или лишаюсь родителей. Я уперся и сказал, что с девочкой я не расстанусь ни за что. Сейчас, я понимаю, что угроза родителей была воспитательным приемом, чтобы уберечь меня от ошибок молодости. Спасибо им за то, что вынудили меня сделать выбор. Я свой выбор сделал и ошибку не совершил. Через три года мы были приняты в родительском доме, и все оставшееся время Ирина Ивановна была любимой и уважаемой невесткой. Однако жизнь у нее была трудной.

Как мы начинали жить?

Хорошо, плохо, легко, трудно? Как и почти все наши однокурсники мы, уехав учиться, покинули навсегда родительский дом в 17 лет. А в 20 образовали свою семью. Когда мы на четвертом курсе обнаружили, что у нас будет ребенок, то решили расписаться и подали заявление. День регистрации брака назначили на июнь, кода мы должны были проходить военную стажировку на сборах. Я договорился с командиром части, что меня на сутки отпустят. Написал письмо Ире, которая ждала меня в общежитии и не уезжала к маме на каникулы. За день до отъезда начальство распорядилось принимать присягу, и я уехать не смог. Письма шли неделю, мобильных телефонов не было. Я прожил остаток стажировки в тревоге. Вернувшись в Москву, Иру не застал, но нашел записку, что она уехала к маме, что все в порядке. Через месяц она вернулась цветущая и веселая с небольшим животиком. Ни слова упреков.

— Ты не злилась?

— Да нет. Раз ты не приехал, значит не смог, я уехала к маме.

— Что сказала мама?

— Думаю, она что-то заподозрила. Но напрямую не допрашивала. Когда ходили в баню, сказала: «ты Ирка что-то растолстела».

— А ты что?

— Промолчала. А она больше не намекала.

Мы расписывались долго. Сначала оказалось, что у нее просрочен паспорт, потом была срочная работа по диплому. Короче расписались мы за месяц до рождения дочки. Расписывались вдвоем. Никто нас не сопровождал. Работница загса хмуро покосилась на большой живот невесты и молча отдала нам документы.

Старшая дочь родилась на пятом курсе, когда мы практически были сами еще детьми. Не всегда в таком возрасте молодые матери и отцы готовы в полной мере испытать счастье материнства и отцовства. В общежитии, покормив и запеленав грудную дочку, мы укладывали ее на пол, обложив диванными подушками, и убегали в кино или поиграть в пинг-понг.

При возвращении иногда обнаруживали девочку, спящей в другом углу комнаты, и всю испачканную своими какашками. У нас не было никого, кто бы мог хоть немного помочь, ни родителей, ни дедушек и бабушек. На пятом курсе я уже работал. Защиту диплома и госэкзамен помогли преодолеть подруги в общежитии. Получив дипломы, мы оказались на улице. Программисты были в дефиците, везде ставили ЭВМ. Нас распределили работать в Москве по моей подмосковной прописке у моих родителей, где фактически жить было нельзя. Ира летом съездила с ребенком к своей маме. Когда собралась обратно, мама не предложила оставить внучку, хотя не работала. Но с 1 сентября Ире надо было выходить на работу в воинскую часть, где была строгая дисциплина. Дочку удалось на год пристроить к моим родственникам куда-то в провинцию. Мы сняли в Подмосковье комнатку на зимней даче, хозяева которой жили в Москве. У них была большая дача с водяным отоплением, на первом этаже было 4 отдельных комнаты и все сдавались. Жильцами были в основном молодые специалисты, приезжающие на работу в г. Королев и ожидавшие строящиеся квартиры. Был 1957 год, начиналась эра космонавтики. Поток жильцов на нашей даче не иссякал. Мы были «посторонние» и нам сначала дали самую холодную комнату. В нашу комнату позднее заселилась пара молодых физиков, с которой мы подружились. Люда Овсянникова вскоре переквалифицировалась, она стала известной поэтессой. Ее песня «Береза — белая подруга», написанная с композитором Шаинским, была в свое время очень популярна.

Мы победили болезни

Мне в молодости много пришлось сражаться с болезнями. Наша любовь в этой борьбе была существенной помощью. Еще на третьем курсе у меня обнаружили очаговый туберкулез легких и отправили в санаторий. Ира, вернувшись из подшефного колхоза, тут же примчалась меня навещать. Никаких оханий и аханий, только радость, что видит меня. Про болячки ни слова.

Когда вернешься? Давай скорее возвращайся!

Одна только мысль, что я скоро вернусь и увижу, ее подействовала лучше всяких лекарств.

В 1963 году у меня нашли туберкулез позвоночника. Ира проводила меня в загородную больницу, где меня закатали в гипс и положили на полтора года в кровать. Потом мне сделали операцию. Вернулся домой я через два года. Все два года Ира два раза в неделю приезжала не электричке ко мне в больницу. Она не просто навещала меня. Мы с ней работали, делали расчеты на ЭВМ для решения какой-то важной оптимизационной задачи. Я выдумывал алгоритмы и программы, записывал на бумаге, Ира переносила их на перфоленту, вводила в ЭВМ, проводила расчеты, печатала результаты. Еще у нее на руках были две маленьких девочки, которых надо было утром отвести в детский сад, вечером забрать, накормить уложить спать. Она приезжала к обеду, когда заканчивался обход. Няньки приносили ей лишнюю тарелку супа, второе мы делили пополам. Она любила покушать, особенно за компанию со мной. В туберкулезных больницах кормили вкусно и сытно. После обеда она приходила в хорошее настроение. Мы быстро обменивались бумагами по работе, а потом она рассказывала мне про детей, про свои домашние дела. Я погружался в ее ауру хорошего настроения, и мне становилось тоже хорошо и спокойно. Один старый врач сказал, что врачи не лечат болезнь, они помогают больному ее победить. Я точно знаю — Ира мне помогала побеждать болезни одним только фактом своего существования. Я выздоровел, вышел из больницы. Мы продолжали жить в счастье и успешно работать вместе. В результате появилась моя кандидатская диссертация и любимая дочь Ксения. Вскоре лаборатория, в которой мы работали, развалилась. Ире без меня стало работать не интересно. Она с большим удовольствием бросила работу и занялась домашним хозяйством, воспитанием трех дочерей, а потом — внучек и внуков.

Счастливая нищета

В нашей комнате было холодно, не было мебели, стояла плохонькая односпальная кровать. Мы вставали в 6:30, не завтракая бежали на электричку. Электричка был полупустая, до Москвы можно было сорок минут поспать. Дальше Ира бежала на другую электричку, потом бегом до проходной, в которой с 9:00 записывали опоздавших. Я также мчался на свою работу. Возвращались поздно, усталые и голодные. Холодная комната и узкая кровать сделали свое дело. Мы обнаружили, что ждем второго ребенка. Ира обрадовалась, так как ездить на работу ей уже надоело. Кроме того, ее зарплата оказалась меньше обещанной на распределении. Уход в декретный отпуск всех женщин нашей страны был излюбленным приемом отомстить начальству, и Ира им с удовольствием воспользовалась. Вторая дочь родилась в середине августа. Лето и осень были теплые. Из 24-го роддома на Шаболовке мы доехали на трамвае до метро, потом по кольцу до Ярославского вокзала, затем на электричке на свою дачу. К этому моменту нас переселили в самую теплую комнату. Нас вскоре навестили друзья. Нам привезли детскую кроватку, теплое одеяло. Мы купили на местном рынке фанерный кухонный столик, повесили занавески. Как-то долго стояла золотая осень. Так получилось, что эта осень, начиная с августа и почти до самых морозов, вспоминается нами как самое счастливое время. Странность жизни заключается в том, что более «нищими», чем в этот период, мы не были никогда. Посудите сами. На все декретные деньги мы купили швейную машинку, которой я пользуюсь по сей день. Моя зарплата молодого специалиста была минимальная — 100 рублей, из которых 30 мы отдавали за комнату. Три раза в неделю я после работы с 18 до 23 работал чернорабочим бесплатно на строительстве дома молодых ученых, чтобы получить в нем квартиру. Я на стройке ужинал бутылкой кефира и городской булкой. Вспоминается, что возвращаясь домой последней электричкой, я покупал на вокзале буханку свежего черного хлеба. Там были такие специальные хлебные ларьки для жителей Подмосковья. Как правило, полбуханки я съедал, пока ехал. В то время ходили такие слухи между нашими однокурсниками. «Знаешь, а Ким с Иркой ужасно бедно живут! Ирка не может сходить в магазин, у них осенние туфли одни на двоих. Вот она и ждет когда Ким приедет с работы!». Это была почти правда. Мы носим обувь одинакового размера. У меня были очень крепкие полуботинки на толстой каучуковой подошве. Я купил их еще на 5 курсе. В дождливую погоду Ира иногда ходила в них, правда только недалеко от дома по хозяйственным делам, за дровами, за водой. Стирала и купала ребенка в корыте в комнате. Готовила и грела воду на керогазе. Полоскала у колодца. Все это ее тяготило намного меньше, чем езда не электричках и бессмысленное сиденье по 8 часов в душных комнатах. Целые дни она проводила время со своей любимой грудной дочкой, с которой они вместе насолили противному начальству. Муж где-то занимался полезным делом. Кормить и ублажать было не надо. Это ли не настоящее счастье? Мы даже находили время помурлыкать под гитару любимые студенческие песни.

А вот к примеру короткий диалог:

— Как вы сегодня прожили день? Ведь на улице был мороз.

— Прекрасно мы жили. Утром ребенок описался, заворочался. В комнате холодно, вставать было неохота.

— Подкатила к себе под бочок и накрылась двумя одеялами.. Она согрелась и уснула. И мы до обеда сладко поспали

— Мокрые?

— Да все куда-то впиталось! Самое главное, было тепло!

И я был доволен, несмотря на трудную и напряженную жизнь. Сейчас я задумываюсь над этим: почему? Мне кажется, что дело в ощущении скорого наступления радостных событий. Да, мы сегодня живем трудно. Но это же временно! Я по ночам выкладываюсь на стройке, но я через полгода получу свою новую квартиру бесплатно, мне не надо копить деньги. Сегодня Ира носит воду из колодца за 100 метров от дома. Но через полгода у нее будет своя ванна с горячей водой. Да, мы родили второго ребенка не вовремя, в трудное время (сейчас так не делают), но ребенок появился от избытка любви, поэтому будет красивым и талантливым.

В чем счастье?

В наших с Ирой отношениях я постоянно черпал силы из ее светлой ауры, которой у нее этой ауры было бесконечно много, если она была счастлива. Те, которые не понимают, в чем истинная прелесть женщины меня, не поймут. Ира как-то лежала в больнице, и ее соседка очень переживала, что некому приготовить пищу ее мужу. Когда она узнала, что у Иры нет таких проблем, то очень удивилась — «Повезло тебе!» А на самом-то деле повезло мне. Женщин, которые могут приготовить мужу обед, тысячи. Но очень мало таких, к которым будешь торопиться домой не из-за ужина или еще чего-то там, а потому, что рядом с ней появляется ощущение уверенного спокойствия, даже если она не обращает на тебя внимание.

В одно время Ира любила поиграть на компьютере, когда я уходил на работу. Иногда заигрывалась. Прихожу с работы домой:

— А я ничего не приготовила. Кушать нечего.

— Играла?

— Ага, прошла на пятый уровень!

— Здорово! А сама-то голодная?

— Я бы поела.

Ничего похожего на раскаяние или чувство вины. А на меня накатывает волна хорошего настроения отдохнувшей женщины, готовой щедро поделиться этим настроением со мной.

— Давай пожарим картошки? Ставь сковородку!

Поели картошки, попили чайку. Я сыт, и я дома! Все неприятности остались где-то далеко, Мне хорошо!

«Ким с супругой!»

Мы с Ирой почти никогда не расставались надолго, кроме тех случаев, когда мне приходилось лечиться. Отпуск мы всегда проводили вместе. Я не ездил в длительные командировки. В один прекрасный момент я обнаружил, что очень часто известные ученые организовывали научные конференции и школы в курортных местах и приезжали с женами. Я решил брать с собою на конференции Иру, хотя не был известным ученым. Оказывается, брать с собой жену было очень выгодно. Никто в оргкомитете особенно не интересовался, большой ученый я или нет. Но появление с женой резко повышал мой рейтинг в глазах обслуживающего персонала. Всегда среди организаторов находился кто-нибудь из знакомых. Я был известен как хороший программист. Я звонил знакомым и просил заказать номер на двоих желательно люкс, так как буду с женой. Также просил заказать два билета в мягкий вагон. Первый раз вдвоем мы с Ирой поехали в Ленинград на трехдневную конференцию. Чтобы сэкономить время и деньги, мы решили по пути заехать в деревню. Приехали на денек в деревню на «запорожце». А потом в Максатихе сели на ленинградский поезд. Приехали поздно вечером. Нас на вокзале встретил Женя Срогович, которому я в свое время написал очень нужные для диссертации программы. Он дал адрес гостиницы и сказал, что нас там ждут. Гостиница была рядом с метро в нескольких остановках, мы быстро ее нашли. Следующая сцена стала тоже семейным преданием. Темный подъезд, все закрыто, но есть кнопка звонка. Звоним. Дверь приоткрывается, появляется швейцар и вежливо интересуется, кто мы такие. Заметно, что он кого-то ждет, но смотрит на нас с подозрением. Мы налегке, без чемоданов, одеты плохо, в какие-то плащики и кеды. В руках у Иры небольшая сетчатая авоська — это вся наша поклажа. Я робко говорю: «Я — Ким». Дверь немедленно широко распахивается и швейцар громко и торжественно объявляет: «Ким с супругой!». Дежурный администратор уважительно провожает нас к лифту и дает ключи. Мы со своей авоськой заходим в шикарный двухкомнатный люкс, прекрасно обставленный, со вторым туалетом в спальне и т. п. Мы входим в роль. На следующее утро Ира прошлась по магазинам, подкупила нарядов и хорошей выпивки. Вечером я пригласил в номер коллег, с которыми мы постоянно сотрудничали, — программистов из ЛГУ. Обстановка позволяла чувствовать себя солидным. Командировка прошла удачно, мы с Ирой были довольны. Я пообщался с коллегами в комфортной обстановке, Ира посмотрела Ленинград. Через