автордың кітабын онлайн тегін оқу Обман братьев Собеских
Вячеслав Лялин
Обман братьев Собеских
Довольно часто бывает так, что в женщине сочетаются, казалось бы, взаимно противоположные свойства: материнства и любви — с одной стороны, коварства и властолюбия — с другой. Эти качества ведут между собой яростную борьбу. Что в конечном счёте должно одержать верх, заранее предугадать нельзя. Но случается, что эта внутренняя борьба просто разрушает личность, превращая жизнь человека в настоящий ад.
Так происходит и с героиней книги Катажиной Собеской, юной и непорочной девушкой. Под воздействием окружавшей её действительности она выбирает ложные жизненные ценности. Ей удаётся путём огромных усилий и жертв достичь намеченной цели. Однако, добившись власти и славы, она потеряла любовь и семью.
Глава 1
Семья Собеских и их путь к трону
1
Марысенька, так в узком кругу называли одну из самых очаровательных женщин Польши, в ожидании супруга не находила себе места.
Ей немедленно хотелось сообщить мужу важную новость, только что полученную ею от своего брата польского генерала Людовика де ла Гранж, носившего в Речи Посполитой, доставшийся от предков, знатных неверских дворян, громкие титулы маркиза д’Аркьен и графа де Малин.
Марысенька, официально именовавшаяся Марией-Казимирой, была дамой не только красивой, но и умной, что, согласитесь, бывает не так часто.
Она была очень расчётлива и невероятно амбициозна.
Мария-Казимира прибыла в Польшу в детском возрасте в свите своей повелительницы Марии-Луизы Гонзаго, принцессы Неверской, вышедшей замуж за польского короля Владислава IV Ваза.
Её женскими прелестями был очарован весь королевский Двор. Прекрасная француженка, эта юная дева, обладала самыми отменными манерами, могла поддержать любой разговор, найти нужные слова для высших польских сановников. Одним только взглядом возбуждая даже самых дряхлых польских магнатов, а молодых шляхтичей приводя в полный трепет.
Вообще в то далёкое время в Речи Посполитой, так именовалось Польско-Литовское государство, была большая мода на всё французское. Поляки превосходно знали Францию, её язык, её нравы и обычаи. Многие польские вельможи, не зная, куда потратить свои огромные состояния, проводили молодость в Париже и нередко служили при французском Дворе. Поэтому любая француженка могла рассчитывать в Польше на хорошую партию. Этим собиралась воспользоваться и пани Марысенька.
Имея в качестве приданного лишь диковинный для Польши титул маркизы да свою ослепительную внешность и безупречные манеры, что не так уж и мало, если этим правильно распорядиться, Мария-Казимира сразу же решила прочно обосноваться на новой родине.
Все вышеперечисленные достоинства позволили юной маркизе, бессовестно копавшейся в своре знатных женихов, влюбить в себя самого могущественного магната в стране. И хотя новоиспечённый женишок был не первой свежести, но имел очень толстый кошелёк, что делало этот брак более привлекательным.
Это был первый жених Польши, знатный и богатейший человек страны пан Ян Замойский. Главным его достоинством было то, что он единолично владел Замойской ординацией, обширным поместьем, превышавшим размеры многих польско-литовских княжеств. А сколько выдающихся постов он занимал в Речи Посполитой и не перечесть.
Бесспорно, пан Замойский был самый завидный жених.
И ещё одним его достоинством в глазах, не по годам расчётливой француженки, была его кротость. Супруга могла из него верёвки вить.
В общем, пан Ян был настоящим подкаблучником, что не такая уж редкость среди мужского пола.
Даже грозные на поле битвы вояки, часто млеют перед лицом прекрасных дам.
Поэтому, недолго думая, Марысенька быстро оседлала богатого старичка, став мадам Замойской.
За шесть лет счастливой семейной жизни пани Замойская свела дорогого супруга в могилу. В награду за тяжёлую и долгую семейную жизнь Марысенька получила всё громадное состояние своего покойного и «горячо» любимого супруга.
Казалось, что амбициозная француженка добилась всего и желать больше нечего. Однако это было не так.
Как мы помним, Мария-Казимира прибыла в Польшу в свите будущей польской королевы, и с годами у неё сформировалась новая мечта, самой взойти на польско-литовский трон. Тем более что по законам Речи Посполитой это было вполне возможно. Необходимо было лишь найти достойного спутника.
Покойный супруг Ян Замойский, великий полководец и администратор, явно для роли монарха не годился. Да он об этом и не мечтал. И это было его самым существенным, если не единственным, недостатком в глазах супруги. Но он вовремя сошёл со сцены, за что его молодая вдова была ему очень благодарна.
Возле богатой вдовы вновь закружился хоровод женихов. Молодые и в возрасте, богатые и не очень, родовитые и худородные — все желали обладать прекрасной француженкой.
Однако Мария-Казимира, обладавшая самым тонким умом, легко разбиралась в людях, угадывая, словно потомственная ворожея, предназначение каждого из окружавших её польских шляхтичей.
Именно поэтому, она отвергла предложения многих знатных магнатов, обладавших не только хорошей родословной, но большим состоянием. На многих потенциальных женихов, даже с княжеским титулом, вдова Марысенька Замойская даже не обращала внимания.
Неожиданно для многих, её внимания был удостоен коронный маршалок Ян Собеский. Она стала оказывать пану Собескому знаки внимания, выделяя его из общей массы своих обожателей. Именно панна Замойская подтолкнула Яна к решительному любовному объяснению, без раздумий дав своё согласие на брак.
Вскоре счастливый королевский маршалок стал супругом самой прекрасной женщины во всём польско-литовском королевстве.
Сразу же после пышной свадьбы Мария-Казимира сделала мужа коронным гетманом. Так начался блестящий карьерный рост Яна Собеского. Через пару лет он уже занимал должность великого коронного гетмана, командуя всеми вооружёнными силами королевства. И это, по расчётам прекрасной Марысеньки, был не предел.
Девять лет панна Собеская ждала важного момента. Рожала детей, продвигала наверх супруга, вербовала новых сторонников, посещала церковные мессы.
В общем, со стороны вела обычную жизнь знатной замужней дамы.
И сегодня Господь услышал её молитвы.
Грузная и толстощёкая служанка, так как пани Марысенька, по необъяснимым причинам, не терпела возле себя красавиц, даже среди прислуги, принесла своей госпоже весточку от её брата.
Людовик, как всё французы, прислал обширное послание, подробно рассказывая о своей жизни, о состоянии армии об интригах при Дворе. В конце письма он сделал одну маленькую приписку, очень сильно взволновавшую Марию-Казимиру.
Этой важной информацией мадам Собеская собиралась поделиться с мужем.
Не в силах справиться с нахлынувшими эмоциями, знатная дама кружилась по богато убранной комнате, периодически всматриваясь в окошко, в надежде увидеть карету супруга.
Наконец гетман прибыл домой. Он поднялся в покои жены, где между супругами состоялся важный разговор.
— Я ждала тебя, — увидев супруга, не сдержалась Марыся.
— Ты чем-то взволнована, дорогая? — заметив возбуждённое состояние жены, забеспокоился пан Собеский.
— Да ты прав, у меня для тебя важные новости.
— Что случилось?
— Людовик прислал весточку.
— Что же пишет твой брат?
— Время пришло.
— О чём ты? — не понимая намёков жены, переспросил гетман.
— Я о самом главном дорогой муженёк, в Польше грядут большие перемены.
— Так ты о нашем короле, — отказываясь верить словам супруги, робко произнёс пан Собеский.
— Да, скоро в стране начнутся новые выборы монарха.
— Это точные сведения?
— Господь с тобой, Януш, — возмутилась гетманша. — Ты не доверяешь Людовику?
— Прости дорогая. Я взволнован. Просто это так неожиданно.
Гетман, ощутив сухость во рту, пожевал губами и, подойдя к столу, наполнил серебряный кубок красным вином. Он с жадностью, большими глотками, стал пить, не обращая внимания на то, что вино, просачиваясь из кубка, мелкими струйками стекало вниз по розовому гетманскому кафтану.
Утолив жажду и утерев влажные от вина усы, рукавом кафтана, Ян подошёл к супруге и, с пылкостью присущей юным мужчинам, стал целовать руки жены.
И хотя подобные знаки внимания мужа всегда нравились пани Марыси, но на сей раз, она остановила супруга.
— Полно Януш, сейчас не время.
Однако муж не думал останавливаться, принявшись осыпать поцелуями шею и лицо жены.
Гетманше пришлось, собрав всю свою волю, решительно прекратить нежные приставания супруга.
— Януш, я серьёзно, сейчас не время.
— А, по-моему, самое время, — распалившись от нахлынувших чувств, не унимался Ян Собеский.
— Перестань, — оттолкнув мужа, властно заявила Мария-Казимира.
Она отошла к окну, поправила прическу и, повернувшись к мужу, выложила свои требования.
— Ты знаешь Януш, как я тебя ценю и люблю. Но сейчас перед нами появилась возможность подняться на самую заветную, для многих недосягаемую, высоту. Будет непростительно, если мы не воспользуемся сложившейся ситуацией и упустим выпавший шанс стать правителями этой страны.
Поэтому с этой минуты всё должно быть посвящено достижению намеченной нами цели. Вспомни Януш, как долгими зимними вечерами мы мечтали короноваться в столице и въехать в старый королевский замок. Это не только для нас, это важно для наших детей. Неужели ты думаешь, что я рожаю тебе детей, чтобы они пресмыкались в свите чужих королей. Я хочу, чтобы мои дети и внуки повелевали.
И поэтому вполне ответственно заявляю тебе, дорогой супруг, что не разделю с тобой брачного ложа, пока на твоей голове не засияет королевская корона.
Надеюсь это тебе понятно?
— Да, — проглотив комок в горле, тихо ответил гетман.
Супруга, как всегда, была права. Грех было бы упустить шанс и не склонить строптивую шляхту на свою сторону. Он закрыл глаза и представил, как польский примас надевает на его голову золотую корону. От таких видений может захватить дух.
— С чего же начать? — придя в себя, обратился за советом к супруге гетман Собеский.
— Сейчас же отпиши брату Марку в Олесну, чтобы созывал в замок местную знать. Пора устраивать пирушку. Будем ублажать шляхту. И прежде всего, необходимо привлечь на нашу сторону князя Острожского.
— Князь Острожский это сложно, для него нужна весомая наживка.
— Она у нас есть.
— Что же?
— Отдадим ему в жёны нашу Катажину.
— Ты что?
— Ей уже давно пора замуж, засиделась в девицах, забаловалась. Пусть за ней муж присматривает.
— А князь согласится?
— Куда он денется. Он уже не молод, а наследников нет. Кому он свой удел оставит, на разграбление нищей шляхте? А Катуся нарожает ему здоровых и красивых наследников. К тому же наша Катуся настоящая красавица. У многих от её красоты слюнки текут. И князюшка от Катуси разомлеет. Тут мы его и приберём к рукам.
— Ты как всегда права, — согласился с супругой гетман.
— Тогда пиши письмо брату. Шли к нему гонца, и сам собирайся в дорогу.
— А Вишневецкие?
— А князьями Вишневецкими я займусь сама.
— Так ты не поедешь со мной в Олесну?
— Нет, отправляйся к брату один. Катажина ваша сестра. Вам её и сватать. А я приглашу князей Вишневецких. Мне с ними одной будет сподручней разговаривать. Если ты помнишь, Януш, мой покойный супруг пан Замойский состоял в родстве с князьями Вишневецкими. Так я с ними поговорю по-родственному.
— Всё бы хорошо, — хлопнув от досады себя по бокам, заявил пан Собеский. — Как ни кстати получилось.
— Что тебя волнует? — не понимая волнения супруга, спросила гетманша.
— С финансами у нас плохо. Я как назло, уже уплатил большую сумму за Злочевскую ординацию да нанял архитектора на перестройку замка.
— Об этом не беспокойся. Ты можешь рассчитывать на мои средства.
— Боюсь, и этого будет не достаточно. Аппетиты у наших шляхтичей огромные. Напоить и накормить этот прожорливый сброд, будет не дёшево.
— Я об этом позабочусь.
— Каким образом?
— Щедрую финансовую помощь мне обещал папский нунций сеньор Распелло.
— Ты считаешь, что наших средств достаточно, чтобы обойти Радзивилов?
— Вполне, к тому же я намерена потрясти и свою французскую родню.
— Да поможет нам святой Казимир, небесный покровитель польских королей.
2
В Олеском замке братьев Собеских все готовились к предстоящему пиру. Празднество должно было стать одним из величайших событий во всём Русском воеводстве польско-литовского королевства.
Собеские не скупились на угощения для своих могущественных гостей. Из солнечной Италии в замок специально были приглашены знаменитые флорентийские музыканты. Приготовлены изысканные вина из самой Франции.
Яств было столько, что хватило бы накормить всю королевскую армию.
Собеские действительно не скупились. Предстоящему торжеству они придавали особое значение. Нельзя было ударить перед ясновельможными польскими панами лицом в грязь. Поскольку среди приглашённых на пир были представители самых величественных фамилий Червонной Руси, Волыни и Подолии. Ожидались гости даже из Великой Польши.
Поэтому скупиться на угощениях в Олесне не собирались. Тем более, все затраты, после успеха задуманного Собескими предприятия, должны были окупиться старицей.
Братья Собеские были известны во всей Речи Посполитой. Более амбициозных шляхтичей не было во всём королевстве. За это их и уважали и побаивались.
Собеские сделали себя сами. Происходили они из самой заурядной гущи польской мелкопоместной шляхты, на первый взгляд, порой ничем не отличавшейся от своих немногочисленных холопов.
Про таких говорили, что, несмотря на то, что они имеют право носить саблю, однако, чтобы не умереть с голоду, сами пашут землю.
Таким бедным шляхтичем был дед Собеских. Однако его сыну Якубу повезло в жизни. Коварная птица удача, по неизвестным ни кому причинам возлюбив его, помахала перед ним своим хвостом, и Якуб, не будучи полным дураком, вырвал их хвоста птицы для себя несколько перьев.
То есть, говоря более приземлённым языком, очень выгодно женился. И не просто на красавице, польские панны всегда славились своей красотой, не просто на дочери богатых родителей, а на единственной наследнице одного из могущественных магнатских родов на всей Волынщине — Софии Данилович.
Вместе с огромными земельными владениями своего тестя Якуб Собеский наследовал и многочисленные должности, прежде занимаемые отцом — Софии Данилович, ставшей к тому времени панной Софией Собеской. Он стал Белзским и Русским воеводой, главой двух десятков староств и управляющим королевского замка в Кракове.
Многие польские паны гадали, за что такому простому шляхтичу такая милость. Как это удалось Якубу заполучить в жены столь знатную панночку. Вообще, как он, простой польский дворянин, осмелился посвататься к первому магнату на всей Волыншине, воеводе Русскому и великому коронному кравчиму — Яну Данилевичу и его знатной супруге, панне Софии Жолкевич. Панна Жолкевич была дочерью великого коронного гетмана — Станислава Жолкевича, успешно воевавшего в варварской Московии, пленившего в Москве и доставившего в Польшу русского царя Василия Шуйского.
Для многих это оставалось тайной.
Однако Якуб оказался достойным приемником своего могущественного тестя. Быстро впитав в себя привычки магната, он столь возвысился, что с ним стали считаться самые влиятельные лица Речи Посполитой.
Такими же энергичными и предприимчивыми выросли его сыновья — Марк и Ян.
И вот уже новое поколение Собеских прочно удерживает власть во всей Червонной Руси, претендуя на управление всем королевством.
Тем более, по мнению братьев Собеских, такой случай уже представился. Вновь коварная птица удачи проявила интерес к своим избранникам из рода Собеских, рассыпав свои перья в их цепкие руки.
Ян Собеский, самый удачливый из братьев, уже подобрался к самой вершине политической власти в Речи Посполитой. Он уже занимает должность великого коронного гетмана, то есть командует всей польской армией. Но его амбиции простираются ещё дальше. Он метит в короли. К такому шагу его постоянно подталкивала его обворожительная супруга — панна Марысенька. Благо в Польше для этого существуют все условия.
Речь Посполитая — это своего рода дворянская республика, где короли избираются в Сейме депутатами от всего шляхетского сословия.
И такой случай, к большому удовольствию Собеских, кажется, подвернулся.
Прежний король Михал Вишневецкий, потомок древнейшего русского княжеского рода, также выходец из Червонной Руси, занемог. У него обострилась запущенная язвенная болезнь. Он уже не может принимать пищу. Рези в животе стали столь сильные, что порой король стал терять сознание. Немцы-лекари бессильны что-либо сделать. Они не только не могут излечить монарха, они даже не в состоянии облегчить его страдания.
И хотя истинное состояние короля при дворе тщательно скрывалось, у гетмана Яна были свои источники информации.
И как доносили гетману Собескому компетентные люди из близкого окружения короля, надежды на его выздоровления нет. Вопрос лишь в одном, в течение скольких месяцев, а может быть недель, или даже дней продлится агония монаршей особы.
В такой ситуации медлить было нельзя. Взволнованная последними известиями из королевского дворца панна Марыся Собеская, стала ещё активнее наседать на супруга. Уж очень хотелось гетманше, урождённой французской маркизе Мари-Казимире-Луизе де Ла Гранж д’Аркьен, совсем юной прибывшей в Краков в свите Неверской герцогини Марии де Гонзага, стать монаршей особой.
За панной Марысей стояла Франция в лице своего представителя папского нунция в Кракове сеньора Антонио Пиньятелли дель Растрелло, щедро оплачивая все сумасбродные прихоти гетманши.
Заручившись поддержкой сеньора Антония, всем сердцем желавшего избавить бедную Польшу от влияния ненавистных австрийских Габсбургов, которые браком на Австрийской принцессе привязали к себе короля Михала Вишневецкого, и ввергнуть страну в объятия Франции, гетман Собеский начал действовать.
По совету супруги, Ян написал письмо своему брату Марку и, покинув полевой лагерь своей армии, спешно направился в родовое гнездо, в Олеский замок, где Марк уже начал спешные приготовления к пышному приёму гостей, предварительно разослав приглашения.
Ещё по пути на Волынь великий коронный гетман начал кропотливую работу по привлечению на свою сторону нужных людей, будущих выборщиков нового короля.
Следует отметить, что работа с депутатами Сейма и богатейшими польскими магнатами дело не простое. К каждому, что называется, нужен был индивидуальный подход.
Гетман Собеский хорошо знал, что следует предложить каждому нужному лицу. И это его не беспокоило. Деньги и обещания были в избытке в арсенале Яна Собеского.
Лишь два человека во всей Польше не нуждались в услугах великого коронного гетмана — владелец огромного Вишневецкого княжества, к тому же приходившийся дальним родственником умирающему королю, и удельный князь Острожский.
К тому же князь Вишневецкий и князь Острожский были самыми главными из числа выборщиков нового короля. От их мнения практически зависело всё.
Как справедливо говаривали в народе: «Вишневецкие и Острожские верховодят в Польше, а Радзивилы — в Литве».
Поэтому если гетману Яну удалось бы перетянуть пана Вишневецкого и пана Острожского на свою сторону, то можно было не опасаться соперников, выдвинутых могущественными Радзивилами, и смело примерять королевскую корону.
Весь долгий путь из Кракова до Олесни Ян Собеский думал, как ублажить князей Вишневецкого и Острожского. Однозначного способа заручиться их поддержкой не было.
Однако по приезду в Олеский замок всё переменилось. Ян воспрянул духом. И причиной тому была новость, которую сообщил гетману старший брат Марк.
Как только гетман Собеский въехал во внутренний двор замка и, кряхтя и причитая от усталости, вылез из дорожной кареты, его встретил старший брат.
Марк сходу, без прелюдий, как это и было принято у братьев, сообщит Яну неприятную новость, рассказав всё в мельчайших подробностях. И к своему немалому удивлению отметил, что столь печальная семейная новость ни сколько не опечалила брата, а наоборот привела в полный восторг.
— Ты что, Ян? — ничего не понимая, Марк обратился с вопросом к брату.
— А ничего, — хитро прищурился Ян, — поживём, увидим.
— Ты что задумал?
— Не волнуйся, брат, я, кажется, знаю, как нам выпутаться из этого конфуза.
— Так что ты задумал? — не унимался Марк.
— Потом узнаешь, — отмахнулся гетман. — Лучше скажи, всё ли готово к празднику?
— Не волнуйся, я всё устроил.
— Все ли гости прибудут к нам?
— Все, кого пригласили, обещались прибыть.
— И паны Острожский и Вишневецкий прибудут?
— И они будут.
— Вот и славно, Марк.
— Что ж, проходи, брат, в замок, твои покои готовы. Отдохни с дороги, а там и поговорим.
— Это дело, Марк, а то меня сильно растрясло в дороге, да и проголодался я порядком.
— За трапезой и поговорим.
— Хорошо, Марк.
Братья, сопровождаемые многочисленной челядью, проследовали в замок, где в большой замковой комнате, с высоким сводчатым потолком, был накрыт роскошный стол. Множество всевозможных блюд с жареной птицей и рыбой размещались вперемешку с заморскими фруктами. В центре стола стоял огромный кувшин с французским вином, специально доставляемом в Олесну из Шампани.
Выпив вина и основательно подкрепившись, братья, прогнав прислугу, остались вдвоём. Их разговор никто не должен был слышать. Слишком многие тайны, не предназначенные для чужих ушей, наедине обсуждали братья.
Закончив секретные разговоры, Ян решил навестить сестру Катажину.
Молодая панночка жила в верхних комнатах замка, и находилась с недавних пор, под пристальным вниманием самой строгой надзирательницы на свете, своей кормилицы-няньки, старой и ворчливой бабки Анны. Она с самого детства ухаживала за молодой панночкой, души в ней не чаяла, отдавая Катажине всю свою нерастраченную любовь.
Судьба самой бабки Анны была тяжёлой. Её супруг, мелкий шляхтич Анджий Загоровский, верно служивший панам Собеским, сложил свою голову в одной из многочисленных стычек с крымскими татарами, повадившимися разорять польские окраины. Единственный ребёнок, девочка Едвига, рождённая бабкой Анной, умерла, едва достигнув годовалого возраста. Поэтому панночка Собеская стала для одинокой Анны самым дорогим человеком, смыслом её жизни.
Однако беззаветная любовь к молодой панночке, сочеталась у бабки Анны с суровой требовательностью. Она действительно была непоколебима в вопросах девичьей чести, шляхетской морали и принятого кодекса поведения знатных дам в высшем свете.
Поэтому, что называется, держала Катажину в ежовых рукавицах, не позволяя своей подопечной ни на йоту отступить от принятых правил шляхетской морали. К тому же Анна Загоровская была очень ревностной католичкой. Её религиозность ещё более усилилась после потери близких людей. Поэтому и своей воспитаннице она старалась привить особое почтение к католической церкви, порой изнуряя молодую девушку многочасовым чтением псалмов.
Однако такая забота была в тягость молодой панне. Хотя Катажина искренне любила свою няньку, но не могла терпеть её строгие нравы и всячески сопротивлялась её диктату, при всякой возможности проявляя свой бунтарский нрав.
Особенно это проявлялось во время светских визитов к родственникам. Родители Катажины, а потом и её опекуны-братья, всячески поощряли её познавательные поездки по стране к родственникам и в столицу к королевскому Двору. Это должно было способствовать превращению замкнутой девушки в светскую даму, пользующуюся влиянием в обществе.
Такие вояжи в свет панночка Собеская использовала для своих бунтарских приключений, превращаясь из кроткой полу-монашки в настоящую фурию. Она как губка впитывала в себя все наставления своих высокородных родственниц и подруг, выступавших в роли её наставниц.
Возникшие бунтарскиё настроения, помноженные на природный нрав, а в роду Собеских не было кротких отпрысков, толкали Катажину на самые опасные и рискованные авантюры.
Для молодых хорошеньких панночек, авантюры могут быть только одного направления, это флирт с молодыми шляхтичами или не очень молодыми. С последними общаться даже забавней.
У Катажины в любовных делах появилась опытная наставница, старшая кузина Марциана Конецпольская. Эта, сводившая с ума многих достойных мужчин, пышногрудая красавица уже довела до самоубийства королевского ротмистра Адама Жокевского. И продолжала крутить несколькими поклонниками, готовыми ради одного её взгляда на любые сумасбродные поступки.
Уже через пару часов общения с обворожительной Марцианой, панночка Собеская была ею очарована. Она смотрела на свою слегка полноватую кузину, что называется, снизу вверх. Как на некое языческое божество.
Эту дьявольскую искорку в глазах своей юной родственницы пани Конецпольская сразу заметила, и решила взять над кузиной шефство.
Так началась их дружба. С этого времени поездки Катажины в Подгорецкий замок Конецпольских стали регулярными.
Конецпольские, могущественный род, обосновавшийся в Русском воеводстве, вели светский образ жизни. Частые балы и начавшие входить в моду, костюмированные представления, охоты и другие развлечения знати, были неотъемлемой стороной жизни магнатов Конецпольских.
На одном из таких светских раутов в сопровождении своей кузины и появилась панночка Катажина Собеская.
Её прелести незамедлительно были оценены мужской половиной. От поклонников не было отбоя. Каждый считал своим долгом удостоить красавицу комплиментом. Тем более в Катажине сочетались все достоинства относящиеся к женскому полу. Красота и, что было немаловажным, хорошее приданное.
Юнной Собеской очень нравилось быть в центре всеобщего внимания. Ей льстило внимание мужского общества. Порой она часто терялась, не зная, как себя вести. Но рассудительная панна Марциана всегда приходила ей на помощь, помогая отбиваться от чересчур назойливых ухажёров.
Она постоянно наставляла юную родственницу, как следует вести такой высокородной панночке с мужчинами.
Прежде всего, несмотря на утверждённые в Речи Посполитой традиции, где все представители благородного сословия равны между собой, следует разделять кавалеров на достойных и нет. Мелкую, беспоместную, шляхту следует сразу же отталкивать презрительным взглядом. Они не достойны общения. Владельцев населённых имений следует встречать приятной улыбкой, но не более, с них довольно будет, обмолвится парой фраз, для учтивости. Достойных владельцев ординаций следовало приободрить учтивыми словами. С ними можно и полюбезничать, чтобы снискать их уважение и восторг. На большее могли рассчитывать лишь могущественные магнаты. С ним следует вести себя весьма осмотрительно.
Именно из этой категории следует искать себе будущего супруга. И тут следует не переиграть. Нельзя быть с такими слишком холодными и в то же время слишком доступными. Необходимо придерживаться золотой середины. В общем, действовать по обстоятельствам.
Словом, наука обольщения — предмет сложный и его за пару уроков не выучить, тут требуется долгий процесс обучения. Некоторым особам для этого требуются годы. А лишних лет в жизни молодых девиц нет. Как известно, женский век не долог. Красота и молодость недолговечны. Это скоропортящийся продукт. Не успеешь оглянуться, как на пороге беззубая старость. Поэтому молодостью нужно распорядиться с умом. А точнее, наслаждаться жизнью, пока молода, красива и всеми обожаема.
Все наставления опытной подруги Катажина впитывала как хорошая губка воду, разбухая от знаний и воображаемых наслаждений.
Когда, по мнению наставницы панны Конецпольской, юная ученица уже достаточно усвоила теоретическую часть женской науки, настала пора перейти к практическим действиям. Благо подвернулся хороший случай появиться в свете во всей красе.
В роскошном палаццо Конецпольских, по случаю именин супруги главы рода был устроен бал. Местная знать в надежде развлечений и бесплатных обильных угощений массово съезжалась во дворец Конецпольских.
Туда же за день до бала прибыла и Катажина Собеская. Она с Марцианой целый день примеряли наряды и руководили целой ватагой нерасторопных лакеев, лениво украшавших бальную залу.
К вечеру уставшие и охрипшие от смеха и гневных криков на слуг подруги расстались и, удалившись в свои покои, принялись готовиться ко сну.
Две молоденькие служанки переодели панну Собескую и уложили её в постель. Уставшая молодая панночка сразу же заснула, даже не успев помечтать о предстоящем бале.
Погрузившись в глубокий сон, очевидно, под впечатлением прошедших приготовлений к балу, Катажина вошла в мир приятных сновидений, полностью ею овладевших. Она отчётливо видела образы прекрасных кавалеров, молодых рыцарей, осыпавших её лепестками алых роз и посылающих ей воздушные поцелуи. С их уст слетали едва уловимые возгласы восхищения. Каждый предлагал молодой даме свою руку. Катажина всем улыбалась и кружилась в нескончаемом танце. Она отчётливо улавливала музыку, наполнявшую всю залитую солнечными лучами бальную залу.
Как же было хорошо! Какой прекрасный сон! Длился бы он вечно! Какое счастье, быть всеми обожаемой! Абсолютное и нескончаемое счастье, счастье, счастье!
Вдруг совершенно неожиданно для счастливой панночки из общего окружения прекрасных кавалеров возник образ одного шляхтича. Он словно оттеснил всех обожателей её женской красоты и один приблизился к её лицу настолько, что Катажина ощутила его горячее дыхание.
Это насторожило панну Собескую. Она даже немного испугалась.
Более того спящая панночка ощутила исходящие от прекрасного кавалера запахи жасмина и лаванды. Эти приятные запахи успокоили молодую даму. Она улыбнулась незнакомцу и протянула к нему руку. Погладила его русые шелковистые волосы, после чего прижала его голову к своей груди, ощутив щекотливое прикосновение усов.
В это мгновение Катажина открыла глаза. И увидела, что со свечёй в руках над ней склонился незнакомый молодой человек, похожий на того, которого она прижимала к своей груди во сне.
Панночка Собеская, ничего не понимая, смотрела на незнакомца, не зная, как себя следует вести.
Она даже не могла точно определить настоящий ли это кавалер или видение, привидевшееся ей во сне.
Пауза затянулась.
Положение спас незваный гость. Он добродушно улыбнулся, подчеркнув свои мирные намерения, и, присев на край кровати, начал разговор.
— Милая панна, не бойтесь меня, я не причиню вам ни малейшего вреда.
— Кто вы? — наконец собравшись с духом, обратилась к незнакомцу Катажина.
— Я ваш верный паж, — продолжая ласково улыбаться, отшутился непрошеный гость.
— Как вы сюда попали?
— Прилетел на крыльях любви.
— Так вы голубь или мой паж? — оправившись от первой растерянности, принялась любезничать с гостем молодая панночка.
— Для вас всё, что угодно.
— Но всё же?
— Я и паж, и ваш обожатель, и если необходимо, почтовый голубь.
— Тогда, может, доставите моё послание одному адресату.
— Смотря какому.
— Как это понимать?
— Я доставлю любое ваше послание, по любому адресу, но только если оно не предназначено какому-нибудь из ваших воздыхателей.
— Ах, вот как!
— Да именно так.
— Вы, милостивый государь, не мой паж, а мой тюремный страж, — пошутила Катажина.
— Я же сказал, для вас я всё, что угодно.
Незваный гость поставил подсвечник с почти догоревшей свечёй на край стола и, откинув полог одеяла, улёгся на кровать рядом с молодой панночкой.
Не успела Катажина, что-либо понять, даже как следует испугаться, как незнакомец заключил её в свои объятия.
С начала он поцеловал её в шею, потом спустился ниже и покрыл поцелуями грудь. Панночка Собеская ничего не могла возразить. Ей не было ни капельки страшно. Наоборот очень хорошо, порой, правда, немного щекотно, когда пылкий гость, щекотал её грудь своими пышными усами.
Непрошеный гость ласкал свою красавицу, целую ночь. Делая всё очень мягко и аккуратно, как настоящий кавалер, не смея причинить своей даме ни малейшего неудобства.
С первыми лучами солнца он так же внезапно исчез, как и появился, словом рассеялся как утренний туман.
Разомлевшая панночка, проведя бессонную ночь, после прощального поцелуя, тут же уснула.
Уснув, она видела прекрасные сны, потому мило улыбалась.
Именно такой её утром увидела Марциана, тихонько пробравшаяся в спальню подруги.
— Просыпайся, дорогая, — слегка толкнув Катажину в бок, едва слышно пролепетала Марциана.
— Это ты милочка? — открыв глаза и приветливо улыбнувшись подруге, ответила панночка Собеская.
— Пора вставать, уже неприлично поздно.
— Ой, так не хочется.
— Хватить дрыхнуть, у нас много дел, надеюсь, ты не забыла, у нас сегодня бал.
— Ой, Марцианочка, как мне хорошо.
— То-то, я смотрю, ты вся сияешь.
— Да, у меня была такая прекрасная ночь.
— А ну рассказывай, что случилось?
Пани Конецпольская уселась на краю кровати и, пощекотав подругу, стала требовать отчёта о прошедшей ночи.
— Давай рассказывай, что тебя так возбудило. Ты прямо вся светишься, как утренний солнечный лучик.
— Да, мне так хорошо.
— Что я у тебя всё выпытываю. Мы же подруги. Давай рассказывай.
— Всё было, как в сказке.
— Уже интересно.
— Ко мне приходил ангел.
— Фу, ты закоренелая монашка. Лучше скажи, что тебя приходил исповедовать ксёндз. Я полагала, что с тобой случилось, что-нибудь романтическое, — разочарованно заявила Марциана.
— Вовсе я не монашка.
— А кто же ты, если ксёндз тебя приводит в полный восторг.
— Почему ксёндз?
— Ты сама сказала.
— Да нет же, — отмахнулась от подруги Катажина. — Вечно ты всё перевернёшь. Какой ещё ксёндз. У меня сегодня ночью, в этой самой комнате был прекрасный принц.
— Так ангел или прекрасный принц?
— Конечно же, принц, но он был словно ангел.
— Это меняет дело.
— Какая ты любопытная, Марцианочка.
— Ты не увиливай, я жду.
— Чего ты ждёшь?
— Подробностей.
— Это совсем не интересно, — попыталась увильнуть от ответа панночка Собеская.
Однако на Марциану Конецпольскую подобные увёртки не действовали. Она жаждала подробностей и хотела, чтобы подруга рассказала ей всё, в мельчайших подробностях. Марциана продолжала наседать на подругу и Катажина не устояла и всё выложила. Причём в самых радужных тонах.
И чем больше юная Собеская рассказывала о ночном госте, тем мрачнее становилось лицо панны Конецпольской.
Дослушав подругу до конца, Марциана, не проронив ни слова, энергично поднялась с кровати и резко одёрнула одеяло, раскрыв Катажину.
Она нагнулась и внимательно стала рассматривать постель. С краю, на белоснежной простыне были видны небольшие бурые пятна.
— Что это? — указав пальцем на обнаруженные пятна на простыне подруги, спросила Марциана Конецпольская.
— Где? — ничего не понимая, переспросила Катажина Собеская.
— Вот.
— Ой, — заметив бурые пятнышки на постели, испугалась Катажина.
— Вот значит, что это был за ночной принц, — не скрывая своей досады, заявила Конецпольская. — Это милочка моя, вовсе не ангел. И ни какого волшебства тут нет. Это не сказка, а банальная действительность. Поверь мне, ангелы этим с молодыми дамами не занимаются. Это был самый обычный мужлан. Он, каким-то образом пробрался к тебе в комнату, одурачил тебя и овладел тобой.
Теперь всё пропало.
— Что пропало? — всё ещё находясь в полной растерянности, спросила юная Собеская.
— Всё милочка моя. Сорван цветок и, самое ужасное, не известно кем. Где искать твоего ночного принца? Да и принц ли он. Вдруг какой-нибудь неотёсанный мужлан.
— Что же делать?
— Не знаю.
— Теперь меня выдадут за этого неотёсанного мужлана.
Катажина закрыла лицо руками и тихо заплакала.
— Успокойся Катусь, — поглаживая волосы подруги, стала её успокаивать Марциана. — Не так уж всё плохо.
— Как же не плохо, а вдруг это действительно, какой-нибудь проворный конюх.
— Нет, если судить по твоему рассказу, он был с тобой галантен. Конюхи на это не способны. Это может быть только знатный и хорошо воспитанный шляхтич. Может даже князь.
— Ты так думаешь? — утирая слёзы, с надеждой посмотрела на подругу Катажина Собеская.
— Непременно князь.
— Дай Бог, спасибо тебе Марцианочка, — уткнувшись головой в подол подруги, запричитала молодая панночка.
— Ты хоть немного запомнила своего ангела?
— Не знаю.
— Сможешь его узнать?
— Попробую.
— Это уже кое-что.
— А где его узнавать?
— Полагаю, он будет на балу.
Катажина встала с кровати, вытерла слёзы. Страхи, которые нагнала на неё Марциана Конецпольская, внезапно улетучились. Неожиданно вновь стало легко и спокойно, как будто и не было ни каких переживаний. Она улыбнулась.
Это не осталось незамеченным.
— Ты что улыбаешься? — удивлённо спросила Конецпольская.
— Напрасно всё.
— Что напрасно? — недоумевала Марциана.
— Все страхи напрасны.
— Почему?
— Мой рыцарь, мой ангел меня не бросит.
— Откуда такая уверенность?
— Я просто знаю, уверена. Всё будет хорошо. Всё будет просто замечательно. По-другому и быть не может.
Панна Конецпольская загадочно посмотрела на подругу и надменно рассмеялась.
Потом она подошла к оторопевшей от удивления Собеской и, продолжая смеяться, повалила её на кровать.
— Это хорошо, что ты такая оптимистка, но сейчас нужно привести себя и постель в порядок.
— Ой, конечно.
— Я распоряжусь.
Конецпольская позвала дворовую девку и отдала нужные распоряжения.
Через пару часов комната была вымыта, постельное бельё заменено, да и сама Катажина облачена в праздничное платье.
3
Торжества уже начались, множество гостей съехалось в гости к Конецпольским. Однако, нужного кавалера среди гостей не было.
Катажина с Марцианой разместились у камина напротив входной двери. Так что подругам были хорошо видны все входящие в бальную залу гости.
С появлением какого-либо кавалера панна Конецпольская шёпотом рассказывала подруге о нём, давая ему самую подробную оценку.
Вот появился высокий стройный блондин в костюме французского покроя. Сильно приталенный атласный камзол сзастёжкой на ряд мелких пуговиц и петлиц, с расширенным низом, опоясанный на талии поясом-шарфом. С атласными панталонами сильно гармонировали шерстяные чулки белого цвета с вышивкой и узором. Обут он был в закрытые башмаки с серебряными пряжками.
На голове молодого щёголя красовалась, отороченная мехом, рогатывка, украшенная султаном из перьев, единственный польский элемент одежды.
Довершал роскошный наряд плащ с рукавами на яркой тёплой подкладке. Из под плаща виднелся широкий ремень из красной кожи, перекинутый через правое плечё. На ремне была закреплена массивная сабля в серебряных ножнах, с богато инкрустированным эфесом.
Костюмы во французском стиле появились в Речи Посполитой, с прибытием из Франции герцогини Неверской, супруги двух польских королей, и пользовались популярностью у знатных шляхтичей, как отличительный элемент принадлежности к узкому кругу королевских придворных.
Поэтому французский наряд должен был свидетельствовать не только о вкусе кавалера, но и его либеральных взглядах.
К тому же незнакомец был красив и сразу же привлёк внимание панны Собеской. Но её наставница в раз охладила её пыл. Охарактеризовав этого симпатичного шляхтича, как человека совершенно не способного осчастливить не одну женщину.
По мнению Марцианы у него хватает мужества лишь на пустые разговоры, на практике он просто смещён. Это пустышка, лишь его внешняя оболочка привлекательна, а за душой ни гроша. Сам живёт на подачки богатых покровителей.
— Откуда ты всех знаешь?
— Это высшее общество, милочка, — самоуверенно заявила Конецпольская. — Тут самое главное это обладание нужными сведениями. Это раньше сидели наши бабки по своим замкам и не знали, что у них под носом делается. Ныне другие времена. Если ты затворник, то для света ты дремучий медведь. Будь хоть у тебя пять воеводств в управлении.
— А откуда эти сведения берутся?
— Эх ты божий одуванчик.
— Но все-таки?
— Потом сама всё поймёшь, — отмахнулась от назойливой подруги панна Конецпольская.
— Не сердись Марцианочка, мне очень хочется постичь все тайны света. Ты же такая грациозная светская дама.
— Сама всё поймёшь, стоить лишь немного, поблистать в свете. И чем ты больше будешь вращаться в высшем обществе, тем быстрее усвоишь все его правила.
— А тут ещё и правила есть?
— Ой, Катуся ты не выносима.
— Извини меня Марцианочка. Я действительно дремучая.
— Я ни сколько на тебя не сержусь. Я понимаю, что монастырское воспитание накладывает свой тяжёлый отпечаток. Поэтому я с тобой и вожусь.
— Спасибо тебе Марцианочка, чтобы я без тебя делала.
— Потом, если не забудешь, отблагодаришь.
— Непременно, отблагодарю.
Подруги простояли на своём импровизированном посту пока не прибыли всё гости. Ночного визитёра среди них не было. Настроение у Собеской упало. Она надула губы, как в детстве, когда приходилось выслушивать нравоучения от братьев. Лицо её приобрело совершенно унылый вид. Даже кожа на лице изменила свой цвет. Со щёк исчез румянец, под глазами появились тёмные круги.
— Эй, да ты что, собралась помирать, — решила приободрить подругу Марциана Конецпольская. — Возьми себя в руки. Мы же на балу. Посмотри сколько тут кавалеров. На нас смотрят. Если ты предстанешь в обществе в таком виде, твоя репутация погибла навсегда. Помни, чтобы не случилось, нужно сиять от счастья. У тебя всё хорошо. Даже прекрасно.
Марциана встряхнула Катажину, и чтобы привести в чувство, сильно ущипнула её за руку. Такая встряска мгновенно привела к нужным результатам.
Хотя панна Собеская и вскрикнула от боли, но вмиг её лицо преобразилось, засияв яркими красками. Щёчки вновь порозовели, а в глазках появился магический свет.
— Вот и славно, — заметив произошедшие перемены, отметила Конецпольская. — Теперь ты вновь в форме. Прекрасная и обаятельная. Теперь я вижу ты готова вскружить голову этой толпе неотёсанных мужланов. Пусть ползают перед нами на коленях. Умоляют о внимании. Выпрашивают мимолётную улыбку. А уж, что касается танцев, то нашими партнёрами станут самые достойные. И мы выберем их сами. Запомни Катуся, сами. Пусть поборются за право кружить нас в этой бальной зале.
— Ты права Марцианочка. Мы само совершенство.
— Ты готова, ринуться на встречу бури.
— Готова.
— Тогда вперёд.
Марциана Конецпольская взяла Катажину под руку и повела вдоль стройных рядов пышно разодетых шляхтичей.
Подруги шли медленно, высоко подняв головы, вытянувшись, словно солдаты на параде, лишь изредка кивая головами, в знак приветствия достойным, по их мнению, кавалерам. Таких было немного. В основном залу заполнили обедневшие дворянские сынки, постоянно искавшие развлечений, за чужой счёт.
Наконец демонстрация изысканных дамских нарядов, пересудов и светских сплетен была закончена. Наступило время танцев.
Мажордом Конецпольских торжественно объявил первый танец.
Все расступились, освободив место в центре бальной залы. Приготовления перед танцем длились считанные минуты. За это время кавалеры должны были выбрать себе партнёршу.
Марциана на время покинула подругу и Катажина осталась совсем одна. Прижавшись к прохладной стене, она затаив дыхание, ожидала поклонников.
Вскоре её напряжение сменилось умилением, а лицо засеяло от гордости и не скрываемой радости.
Перед молодой, румяной, пышущей притягательной энергией панной Собеской выстроился целый отряд бравых шляхтичей, желавших предложить обворожительной даме своё общество.
Катажина вначале несколько растерялась, но вспомнив уроки своей наставницы Марцианы Конецпольской, быстро овладела собой.
Она взглянула на окруживших её кавалеров с таким гордым видом, что многие паны оробели.
Выждав некоторое время, панна Собеская протянула руку самому изысканному из кавалеров, миловидному Михаю Черняховскому, бравому королевскому хорунжему.
Польщённый такой честью пан Черняховский улыбнулся, обежал победным взглядом своих соперников и, выпрямившись, как осиновый кол, с безупречной осанкой, повёл свою партнёршу в центр бальной залы.
Грянула музыка. Как дань французской моде, первый танец менуэт. Общепризнанный образец салонного танцевального искусства. Это танец королей и король танцев, так справедливо называли его современники.
Под музыку дворцового оркестра, пары церемониально, с подчёркнутой торжественностью, грациозно вышагивали вдоль общей линии и галантно кланялись друг другу.
Плавность и размеренность движений располагает к интимной беседе партнёров. Этой возможностью тут же воспользовался пан Михай.
— Очаровательнейшая пани Собеская разрешите выразить вам наше бесконечное восхищение, — начел свой монолог Черняховский, буквально захлёбываясь от удовольствия, танцевать с такой красавицей.
— Пан Михай вы такой галантный кавалер, — решила подыграть партнёру Катажина.
— Это только ваше присутствие вдохновляет меня на геройские поступки. Для вас я готов сровнять горы, достать с неба все звезды, все богатства мира бросить к вашим ногам.
— Ах, пан Михай, вы заставляете меня краснеть.
— Ваш лёгкий румянец делает вас ещё более привлекательной.
Пан Черняховский, как истинный шляхтич, рассыпался в любезностях. Не умолкая, он восхвалял свою даму, по порядку перечисляя всё её достоинства.
Так что вскоре, возвышенный лепет пана Михая, как и сам унылый танец, порядком надоели энергичной Катажине Собеской.
Чтобы как-то изменить ситуацию, Катажина попыталась изменить тему беседы.
— Скажите пан Михай, вы ведь недавно прибыли с турецкой границы, как там обстоят военные дела?
Решившись расспросить своего кавалера о службе, панна Собеская разбудила новый эмоциональный взрыв восторженных рассказов, истинного военного, каким, несомненно, являлся пан Черняховский.
Несколько наводящих вопросов не смогли повлиять на смену темы разговора. Пан Михай продолжал рассказывать, как ему казалось, забавные истории из военной жизни.
— Вы прибыли с порубежья один? — очередной раз, перебив своего партнёра, спросила Катажина Собеская.
— Нет, милая панна Катажина, я прибыл в свите нашего полковника молодого князя Дмитрия Вишневецкого.
— Я, кажется, что-то слышала о нём.
— Это самый бравый вояка во всей королевской армии и мой боевой товарищ, — с подчёркнутой гордостью заявил пан Черняховский.
— Вот как! А где же ваш боевой товарищ? Мне его ещё не представили.
— Я в миг это исправлю. И тотчас приведу его к вам.
С окончанием музыки, пан Черняховский прервав танец, повёл свою даму к дальней стене, где у большого, украшенного разноцветными изразцами, камина одиноко стоял, высокий и статный молодой кавалер.
— Ваша милость, — обратился пан Михай, к своему товарищу, позволь представить тебе самую очаровательную даму во всём воеводстве панну Катажину Собескую.
Кавалер грациозно поклонился даме, которая в ответ ответила изящным реверансом.
Как только было покончено с условностями, Катажина взглянула на представленного ей князя Дмитрия Вишневецкого, как тут же узнала в нём своего ночного гостя.
Эта новость была столь неожиданной и волнительной, что молодая панночка, не в силах справиться с охватившим её волнением, вскрикнула.
— Что с вами милая Катажина? — держа даму под руку, обеспокоенный её внезапной реакцией, спросил пан Черняховский. — Вы испуганы.
— Нет, всё хорошо, — овладев собой, ответила пани Собеская.
Её лицо от волнения стало пурпуровым, а в висках сильно запульсировала кровь.
— Всё хорошо, просто слегка закружилась голова, — ответила Катажина, первое, что пришло на ум. — Наверное, от танца.
— Может, стоит выйти на террасу, — предложил Михай Черняховский.
— Да, пожалуй, — смущенно согласилась панна Собеская.
— Позвольте мне сопроводить вас? — ловко отстранив товарища, предложил свои услуги пан Вишневецкий.
— Конечно, — протянув руку, приняла предложение нового знакомого Катажина.
Не обращая внимания на растерянного Михая Черняховского, пара проследовала через широкие двери, на безлюдную террасу. Которая напоминала длинный коридор, стенами в котором служила металлическая узорная изгородь, увитая плющом и диким виноградом.
Князь Дмитрий медленно повёл свою спутницу вглубь террасы.
— Это вы? — первой нарушила молчание Катажина Собеская.
— Что за вопрос, — приветливо улыбнулся князь Вишневецкий. — Конечно это я, князь Дмитрий Вишневецкий, собственной персоной.
— Это конечно, но я о другом.
— О чём же? — продолжая усмехаться, спросил пан Вишневецкий.
— Это вы были у меня сегодня ночью, — после непродолжительного молчания, робко пояснила Катажина.
— Я ночью в комнате у незнакомой дамы! — слегка повысив голос, наигранно заявил князь Дмитрий. — Да ни когда.
— А как же?
— Вы что милая Катуся, принимаете по ночам непрошенных гостей?
Последние слова спутника вызвали у панны Собеской приступ негодования и одновременно стыда. Она не знала, как дальше себя вести.
Застыв на месте и опустив глаза, Катажина была готова разрыдаться, но кавалер заключил её в объятья, расцеловав её шею и лицо.
Такие действия князя Вишневецкого, без слов свидетельствовали о том, что именно он был тем неизвестным, ночным гостем.
Катуся Собеская прижимаясь к широкой груди своего кавалера, была по-настоящему счастлива. Все её женские мечты сбылись. Она любит и главное любима. И к счастью, её избранником был самый отважный шляхтич во всём королевстве. Красивый, статный, галантный и самое главное, очень знатный. Не чета, этим напыщенным и заносчивым шляхтичам, всё богатство которых состоит лишь в их пышных усах, а отвага в покорении винных подвалов.
Князь Вишневецкий не стал тратить время на пустые разговоры. Он похитил панну Катажину с бала.
Влюблённая парочка уединилась в одной из комнат дальнего крыла дворца господ Конецпольских. Так что там их ни кто не смог побеспокоить.
Новая тайная встреча была ещё прекраснее, чем первая. Князь Дмитрий был таким галантным и нежным, что Катуся Собеская находилась на грани потери сознания, разумеется, от абсолютного счастья.
День, ночь, реальность, прекрасные видения, всё так гармонично переплелось, что нельзя было ничего понять. В прекрасной головке юной панны Собеской всё перемешалось. И всё было прекрасно. Единственным желанием Катажины было бесконечность данного состояния.
Плывя в грёзах счастья и любви, она тихо уснула. Но и во сне она ощущала те же, приливы счастья от ласковых прикосновений любимого пана Вишневецкого. Поэтому она мило улыбалась.
Князь Дмитрий долго любовался молодой, красивой, пышущей здоровьем панной не решаясь покинуть возлюбленную. Однако долг звал его в путь.
Как не прекрасны были женщины, которых молодой князь всегда любил, но военная служба была превыше всего.
Война, по мнению князя Вишневецкого, была главным занятием мужчины, а женщины, эти милые создания, были созданы Богом, лишь для того, чтобы скрасить боевые будни отважных мужчин.
Оставив спящую красавицу, пан Вишневецкий, наспех одевшись, тихо вышел из комнаты и буквально столкнулся с Марцианой Конецпольской.
— Вы нас уже покидаете отважный рыцарь, — хитро прищурив глаза, и плавно растягивая фразы, заявила панна Конецпольская, на миг, прижавшись к князю Дмитрию.
— Да милейшая панна Марциана, долг зовёт.
— А как же ваша милашка? Неужели вы её оставите одну?
— Я полагаю, вы о ней позаботитесь.
— Конечно, я её не брошу, как вы.
— Вот и славно.
— А как же я?
— Что вы?
— Вы негодник оставите меня, не попрощавшись.
— Нет, милая Марциана, у меня есть ещё пару часов и они ваши.
Панна Конецпольская засияла от удовольствия и заключила кавалера в объятия.
Через десять мин
...
