Мне кажется, число внутрибольничных заражений заметно сократится, если посетители перестанут рассматривать клиники, как некое подобие отелей, рассеивать там свои бациллы и вести себя так, будто правила гигиены на них не распространяются.
Сейчас я буду жаловаться на то, что мне нельзя делать. Нельзя, сидя за рулем скорой, давить пешеходов. А ведь будь это разрешено, я избавил бы общество от массы идиотов.
Полицейские гораздо лучше нас справляются с проникновением в запертые жилища (в последний раз, когда я попытался взломать дверь, все закончилось падением на задницу перед 20 зрителями), так что мы подождали, пока они приедут и воспользуются своими специальными инструментами (отверткой/ботинком 46 размера)
Должен сказать, меня забавляет, как смотрят люди в магазине, когда я в своей форме прохожу мимо них с корзиной в руке. Не то чтобы мне нравилось находиться в центре внимания, но, судя по их взглядам, они крайне разочарованы тем, что мы, сотрудники скорой, еще и едим.
Я приложил все усилия, чтобы мой пост не прозвучал расистски, и ни в коем случае не хотел никого оскорбить. Нет какой-то «расы», которую я особенно ненавижу: я терпеть не могу их все. «Ненавидеть всех» – это отличная жизненная философия.
За годы работы в медицине я накрепко усвоил один факт: когда поднимаете с кровати очень пожилых дам с деменцией, они частенько пытаются схватить вас за яйца. А потом сжимают… Это больно! Клянусь, чем глубже старческое слабоумие, тем выше точность и сильнее захват. Поэтому, ради всего святого… Не отпускайте их резко! Это еще больней…
Гораздо больше меня беспокоит то, что пуговицы с форменных рубашек имеют неприятное свойство отрываться в самый неподходящий момент. Когда пуговица падает в рот пациенту с остановкой сердца, которого ты пытаешься реанимировать, его родственники, теснящиеся вокруг, не проникаются к тебе доверием.
Даже если бы я укололся иголкой, которой делал инъекцию ВИЧ-положительному пациенту, возможность заражения равнялась бы 0,004 %. При проглатывании рвоты с кровью риск еще ниже,
