Ты так долго думаешь над ответом, что парниковые газы растопили все ледники, а человечество умерло от тоски по последнему мишке.
Забегал тут один, Фюрст. Бледный, что дохлый гусь. А лицо такое зверское, будто это у него из задницы выщипали для подушки все перья.
Звучало вполне убедительно. Ха! Мало того, это звучало очень разумно.
В своём альтруизме ты принимаешь желаемое за действительное, но на самом деле лишь даёшь повод для очередной манипуляции.
Рене казалось, что даже черты лица Энтони стремительны. Нос, челюсть, контуры черепа – резкие линии, в которых не нашлось места для тщательно выверенной траектории.
Энтони был прекрасен в движении. В действии.
Энтони был до одурения земным и таким настоящим, что Рене начинала сомневаться в своей реальности.
Ты просто слишком хороша, чтобы быть правдой.
Рене не знала, пьяна ли на самом деле или плавает в эйфории.
Как можно не хотеть того, чего даже не знаешь? – спросил он тихо и нахально ухмыльнулся. Но в Рене плескалось уже достаточно вина, чтобы осклабиться в ответ, а затем приблизить своё лицо к бледной физиономии Энтони так близко, что их носы едва не соприкоснулись.
– Я никогда не пробовала жареных кузнечиков и что-то не испытываю желания это навёрстывать.
