Не думаю, что правильно судить за желания. Между мыслями и действиями огромная пропасть
Наверное, многим порой хочется, чтобы их безумно любили. Чтобы смотрели так, словно они – целый мир. Чтобы были готовы на все, лишь бы сделать их счастливыми.
твои желания меня не пугают, окей? До тех пор, пока ты считаешься с моим мнением насчет их реализации.
Не хочу разводить драму, так что…
Нам просто не повезло.
Знай, я никогда даже на секунду не пожалел о встрече с тобой. Не грусти обо мне слишком сильно, ладно? Это пройдет. Все проходит.
Береги себя, и тогда мы когда-нибудь обязательно встретимся снова.
Я люблю тебя.
Ты любишь его. Теперь ты чувствуешь любовь так, как ее чувствуют люди
в конце концов Хёну сдался, оторвавшись от его плеча с таким выражением лица, словно он сейчас заплачет.
Не прячься. Не сдерживай все внутри, проявляй свои чувства как захочешь, сколько захочешь – я позволю тебе все,
Ты не пуп земли. Ничто не вертится вокруг тебя. Некоторые вещи просто происходят. Хоть удавись виной и сожалением – время вспять не пойдет
Ты всегда был таким. Любил тех, кто этого не заслуживает, – он пробормотал себе под нос.
– Ты же не можешь говорить это всерьез? – Хёну смотрел на него сочувствующе. – Нельзя заслужить любовь и наоборот – нельзя быть недостойным ее. Потому что любовь на самом деле ничего не говорит о том, кого любят. Зато она очень много говорит о том, кто любит.
Кай приподнялся на локтях, несколько мгновений задумчиво рассматривая его, а потом навис сверху, упираясь руками с обеих сторон, и оставил нежный поцелуй возле ключицы. Хёну решил сжульничать и поглощать его энергию максимально медленно, чтобы на лечение потребовалось больше времени, потому что, черт, это было слишком хорошо. Судя по всему, Кай тоже не спешил. Прикосновения его языка медленно плавили кожу, каждый поцелуй толкал самоконтроль за грань, каждый выдох казался неприлично громким в тишине небольшой комнаты. Хёну сжал губы, чтобы не производить никаких лишних звуков, но если начистоту – стонать хотелось невыносимо. Его руки скользили по груди Кая, то и дело поднимаясь на шею и затылок, зарываясь в мокрые волосы. Иногда он оттягивал влажные пряди, иногда властно зажимал в кулаке, направляя его голову. Поцелуи на шее становились все более длительными – может, укус он и вылечит, но, похоже, оставит целую кучу засосов. Хёну выгибал спину, стремясь быть ближе, – ему был необходим более тесный физический контакт, он хотел бы прижаться к Каю всем торсом, но в такой позе это было невозможно. Он гладил его грудь, постепенно спускаясь вниз, когда почувствовал под ладонью острый напряженный сосок. На несколько секунд он замер, борясь с искушением, но все же проиграл – спустился ладонью чуть ниже и сжал его между пальцев. Кай застонал ему в шею, вызывая сладкий спазм в животе.
Он по очереди поймал его шаловливые руки за запястья и прижал к кровати над головой.
– Хани, пожалуйста… Ты не упрощаешь мне задачу.
– М-м-м-м… – тот простонал. – Я помню. Я не зайду слишком далеко.
– Ты уже зашел достаточно далеко, чтобы завести меня.
Хёну смотрел снизу на его напряженные руки и грудь, на его раскрасневшееся лицо и мокрые волосы и отстраненно фиксировал, как в его затуманенном сознании здравый смысл фатально проигрывает неконтролируемому влечению. Хотелось послать все к чертям прямо сейчас. Больше всего хотелось поднять бедро и упереться в его пах. Он даже знал, что почувствует, если сделает так.
