Когда умирает тот, перед кем ты виноват, тает последняя надежда хоть как-то оправдаться. Потому убийство и худшее из преступлений, что его никак не исправить. Никогда жертва не скажет тебе: «Прощаю».
Сначала понять этого человека до такой степени, чтобы проникнуться его целями и идеалами, а потом убить. Работенка для самых отъявленных садистов. Идеальный сюжет порнофильма с нацистами в главных ролях
Кто-то писал, что у ушей нет век. Глаза можно закрыть, и текст перед ними исчезнет. Но пока собеседник говорит, нельзя спрятать уши так, чтобы защитить от его истории внутренний мир.
Слова провоцируют вспышки гнева и могут довести до слез, слова тревожат чувства, влияют на поступки и иногда даже управляют реальностью – до чего же любопытно!
Уйти без объяснений – значит проклясть тех, кто остался. Они терзаются: почему мы не заметили? А вдруг это мы виноваты? А вдруг из-за нас? Мертвые не отвечают.
Есть и такая крылатая фраза: «Историю пишут победители». Но ведь это не совсем так.
История – это Колизей, в котором постоянно сражаются за дальнейшее существование самые разные высказывания, то есть субъективные точки зрения. Проще всего на арене приходится той истории, что написана победителями, – да, факт. Но там достаточно места и для истории слабаков и побежденных. Иногда победить в жизни – не то же самое, что в истории.
Но не только реальность разнится от человека к человеку, а еще и история. Поэтому не бывает конфликта, в котором сопутствующие обстоятельства трактовались бы однозначно.
О том, что объективной истории не существует, красноречивее всего свидетельствует, какой популярностью пользуются слухи вроде того, что холокост – это все выдумки, человек не высаживался на Луну, а Элвис жив. Кто там сказал: «Войны в Заливе не было»? Кажется, кумир постмодерна Бодрийяр.
Полагаю, что похожий склад ума отличает каждого из воротил в той стране, куда нас забросили. Поскольку всякий из них твердо знает, что такое страна, то и понятие «государственная граница», которое лично я осмысляю с большим трудом, для них обладает совершенно четкой образностью. Тому, кто не видит реальности в «государстве», очень сложно надолго навесить на отличных от него субъектов однозначный ярлык врага. Еще куда ни шло, если соседняя страна бросается на тебя с кулаками или с ружьем наперевес, чинит, не скрываясь, насилие, но чтобы строить границы между людьми на основе таких абстракций, как «религия» и «национальность», а тем более устраивать по этой причине геноцид, нужно особое восприятие реальности.
Ни мемы, ни гены – не индульгенция за грехи. Пусть мы сформированы из генетической информации, а мемы оказывают влияние на сознание, но ответственности за совесть и вину на них не лежит.
