История номинации «Современная русская проза»

«Сибирь, тайга, люди с луками, олени, нарты, чумы. Вне времени: то ли сто лет назад, то ли десять тысяч. Однажды здесь рождается Мэбэт — человек, но любимец богов; ему все позволено, смерть его не берет, он даже умеет ловить руками вражеские стрелы. Однажды, после смерти сына, его жизнь преображается. «Мэбэт», мифопоэма о сибирских коренных народах, неразбавленный совсем; редчайший образец литературы-литературы, вообще без примесей», — Лев Данилкин (Афиша, 16.09.2011)

«Наконец появилась повесть, которая вобрала в себя многое из ранней прозы Бориса Евсеева и воплотила новые принципы евсеевской эстетики — эстетики короткой упругой фразы и дерзкого молодого письма, секрет которого открывается только в зрелом возрасте. Книга «Офирский скворец» — о невещественной Земле, неуловимой тайне, о силе незримого, об Офире, который находится и на границе разума, и в речах «Офирского скворца», и в расселине времен. Но его отражения, погоня за ним и есть тот путь, который возводит сердца над пустотой и бренностью мира», — Евгения Кулаковская

«Когда читаешь воспоминания Данилы, не покидает ощущение, что это монолог обитателя давно исчезнувшего, необыкновенно цельного мира. Сегодня так ясно, чисто не мыслят, не чувствуют, не говорят. Благодаря работе диалектолога Ольги Ровновой речь его звучит объемно, живо, задорно: «И вот мы с Марфой стали за ручкю ходить, веселиться, друг об друге тосковать». Я не знаю, как анализировать такие книги, — наверное, их нужно просто читать и удивляться. Человек с музейной фотографии ожил, и вот он уже улыбается, плачет, шагает на Болотную на митинг, на котором Данила действительно побывал, но остался недоволен: «Хочете хорошей власти — молитесь и поститесь, как ниневитяны», — Майя Кучерская (Ведомости, 29.10.2014)

«Марина Цветаева однажды обронила: «Все стихи пишутся ради последней строки». Книга Гузели Яхиной написана, кажется, ради первой главы. Потрясающей. «Один день» — вот так, очень литературно, она называется и описывает день Зулейхи, тридцатилетней жительницы татарской деревни, жены «хорошего хозяина» и «хорошего мужа» Муртазы. Этот день переполнен до отказа — животным страхом, тяжким трудом, болью, угождением грозному мужу и безжалостной к невестке свекрови, смертной усталостью и невозможностью отдохнуть. Гамма переживаний Зулейхи разыграна автором безупречно — точно, просто, до последней молекулы каждого физического ощущения», — Майя Кучерская (Ведомости, 9.06.2015)