Фантастика, фэнтези и магический реализм петербургских писателей
Узник ГУЛАГа пролежал в заморозке более полувека, проснулся в 1999-м и делится такими воспоминаниями, о которых мы, читатели мемуаров, воспоминаний, дневников, исторических монографий и учебников, и не слышали.
К извечному вопросу о роли человека в истории Водолазкин добавляет еще один: о том, что вообще достойно называться историей. Великие сражения и завоевания — или крик старьевщика на улице, которого после 20-х уже не услышишь.
Впрочем, небольшой «Авиатор» наделен слишком большим количеством вопросов, чтобы ограничиться единственным прочтением.
Вторая премия «Большой книги» 2016.
К извечному вопросу о роли человека в истории Водолазкин добавляет еще один: о том, что вообще достойно называться историей. Великие сражения и завоевания — или крик старьевщика на улице, которого после 20-х уже не услышишь.
Впрочем, небольшой «Авиатор» наделен слишком большим количеством вопросов, чтобы ограничиться единственным прочтением.
Вторая премия «Большой книги» 2016.
Авиатор
·
57.7K
Советского писателя-фантаста Илью Варшавского хорошо знают в узких кругах любителей, но почти совсем не помнят в среде массового читателя.
А между тем, он оставил внушительное творческое наследие, по которому можно судить, что он был чуть ли не предвестником многих популярных сегодня жанров. Путешествия во времени и попаданцы, инопланетные вылазки и параллельные виртуальные (!) реальности, технический прогресс и этические запреты.
В его повестях и рассказах можно встретить ироничный детектив, юмористические зарисовки, антиутопию и даже взрослые сказки. Вы точно удивитесь, и не раз, как подобные сюжеты могли быть изданы в 60-70-х годах XX века. «Лавка сновидений» — один из самых известных сборников писателя.
А между тем, он оставил внушительное творческое наследие, по которому можно судить, что он был чуть ли не предвестником многих популярных сегодня жанров. Путешествия во времени и попаданцы, инопланетные вылазки и параллельные виртуальные (!) реальности, технический прогресс и этические запреты.
В его повестях и рассказах можно встретить ироничный детектив, юмористические зарисовки, антиутопию и даже взрослые сказки. Вы точно удивитесь, и не раз, как подобные сюжеты могли быть изданы в 60-70-х годах XX века. «Лавка сновидений» — один из самых известных сборников писателя.
Лавка сновидений (повести и рассказы)
·
Лавка сновидений (повести и рассказы)
54
Люди так информатизировали среду, что уже сами почти стали машинами. Теперь прямо в мозгу генерируются фильмы и реклама, нейростимуляторы могут забросить нас хоть на край света. В этом грустном, но так похожем на самое ближайшее будущее мире автор всё же находит место для любви. Правда, не очень понятно, нужна ли она теперь…
Нейронный трип
·
Нейронный трип
30
Камерный триллер, в котором саспенс тихо, но верно нарастает с каждой страницей. Молодой ученый решил в лаборатории получить живое из неживой материи. После долгих упорных стараний он, наконец, выращивает странное существо — и вскоре уже перестает быть хозяином положения…
Маленькая Луна (сборник)
·
Маленькая Луна (сборник)
29
Когда наше мистическое знание заканчивается, дальше приходится действовать обычными средствами – головой.
История математика-психонавта, отправившегося из Москвы в Петербург на съезд микромагов, а угодившего в вихрь безумия и фантасмагории забрала прошлогодний «Нацбест».
Как сохранить здравомыслие, не утратить ощущение реальности и укрыться от тревог мира, если ты принужден дышать абсурдом и с каждым днем тебя все глубже затягивает в омут искаженной реальности? Помогут фигурные скобки...
История математика-психонавта, отправившегося из Москвы в Петербург на съезд микромагов, а угодившего в вихрь безумия и фантасмагории забрала прошлогодний «Нацбест».
Как сохранить здравомыслие, не утратить ощущение реальности и укрыться от тревог мира, если ты принужден дышать абсурдом и с каждым днем тебя все глубже затягивает в омут искаженной реальности? Помогут фигурные скобки...
Фигурные скобки
·
Что будет, если постапокалиптический Питер нарисовать в жанре аниме с пронзительной гоголевской сатирой, гротеском и мистикой «Мертвых душ»? Будет «Щастье»!
Щастье
·
Щастье
312
Проза жизни, без прикрас и навороченной шелухи. Нежность и искренность на фоне серых будней советского Ленинграда.
Человек с пятью "не", или, Исповедь простодушного
·
Человек с пятью "не", или, Исповедь простодушного
82
Петербургская гофманиада.
Совершенно невероятная, неожиданная сторона магического Петербурга: лабиринты каналов и старых улиц, начиненные монстрами и персонажами русской классики. Тоска белых ночей, марево города на воде с его холодной красотой и страстью вечной борьбы.
Совершенно невероятная, неожиданная сторона магического Петербурга: лабиринты каналов и старых улиц, начиненные монстрами и персонажами русской классики. Тоска белых ночей, марево города на воде с его холодной красотой и страстью вечной борьбы.
Альбом идиота
·
Альбом идиота
61
В мареве белых ночей и петербургской романтики Вадим Шефнер совершает умопомрачительные переходы от булгаковской мистики к сатире Зощенко.
Дворец на троих, или Признание холостяка
·
Дворец на троих, или Признание холостяка
49
Здесь фантазия смыкается со сказкой, приправлена по вкусу иронией и наполнена лирическим дыханием поэта Вадима Шефнера.
Девушка у обрыва, или записки Ковригина
·
Девушка у обрыва, или записки Ковригина
166