Книги, которые меня сочинили

Я родился с Егором Летовым в одном городе, и жил в нем в одно и тоже время но никогда не встречал, и все же Летов - часть моей личной истории. Эта книга и о нем, и немного обо мне. Жаль, что он умер так рано.

Настольная книга советских пионеров, которую я, если и читал ее, то очень поверхностно и без интереса — к началу восьмидесятых она уже утратила свое обаяние. Но по каким-то причинам «Тимур и команда» долго оставалась устойчивым словосочетанием, и все понимали о чем идет речь, когда оно использовалось, и некоторые понимают до сих пор. Гайдару и в самом деле удалось создать миф, ставший краеугольным камнем для сознания людей, родившихся в Советском Союзе, и его очень трудно вытащить из головы, теперь уже до самой смерти.

Одна из самых распространенных детских книг в Советском Союзе. Перечитав ее только что, понял, что она не такая уж и детская, и в ней есть много такого, что я не могу понять и сейчас.

Толстой мне близок своим открытым и сознательным вегетарианством. Читаю о нем все, что попадается. Эта книга — удачный улов: написана коротко и с глубоким знанием предмета.

Актерские мемуары, написанные на уровне хорошей прозы. Прочитал их когда-то как минимум с любопытством.

Эмоциональная проза Бориса Васильева очень скрашивала читательский рацион советских школьников.

Однажды с огромным удовольствием прочитанная мною книга — люблю актерские мемуары.

С этой новеллы я стал утрачивать интерес к творчеству Кинга, не то, чтобы она меня разочаровала, просто я в очередной раз осознал, что всему есть предел, в том числе, фантазии одного из самых выдающихся рассказчиков в мире.

Книги, мимо которой трудно было пройти мимо в девяностые годы, но мне это удалось, и мое подробное знакомство с текстами Толкиена так и ограничилось «Хоббитом» — в остальные книги эпоса я погрузился через фильмы Питера Джексона.

С этой книги начался мой переход из литературы как мира рационального в литературу как мир таинственный. Содержание книги меня не увлекло — она показалась мне слишком детской, но она была правильным образом преподнесена, и потому произвела на меня неизгладимое впечатление.

Есенин — культовый поэт советской поры, к творчеству которого я был равнодушен, но когда меня просили в школе выучить наизусть что-нибудь любимое — учил именно его стихи по книжке, купленной родителями.

Кинг — выдающийся рассказчик, который очень сильно раздвинул границы моего воображения в начале девяностых. «Мизери» — книга, когда-то прочитанная мною на одном дыхании.

Горбачев — один главных исторических персонажей в моей биографии. Если бы не он, моя жизнь могла сложиться совсем иначе. Эта книга объясняет не только самого Горбачева, но и время, откуда я родом.

Давно и очень внимательно читаю книги Рами Блекта — черпаю из них вдохновение на саморазвитие.

Книги Жюль Верна дарили советским детям воображаемые приключения. Капитан Немо — невероятный персонаж, и один из самых любимых. Мне нравится версия, в соответсвии с которой он — одна из инкарнаций Бога.

Тексты Кормильцева произвела на меня в юности сильнейшее впечатление. Благодаря им я понял, какой силой обладает поэзия.

Семидесятые-восьмидесятые — время, в котором я жил, по поводу которого я испытываю ностальгические эмоции, но которое не могу понять. Юрчак приоткрывает тайну этого времени.

Книга, которую в моем детстве достать было почти невозможно, но каким-то образом я ее все-таки прочитал, и был вынужден признать что ее экранизация производит намного более сильное впечатление,

Хочется верить, что все в этом мире устроено именно так, как пишет этот автор с такой труднопроизносимой фамилией.

Отличная пьеса, на основе которой снят многократно мною виденный культовый советский фильм — до сих пор остающийся непревзойденной интерпретацией пьесы советского классика.

Книга, на которую часто ссылаются, из-за этого я ее и прочитал, но к моим представлениям о мире и мифологии она почти ничего не добавила.

Книга, которую трудно читать — она написана не самым увлекательным образом, но без которой было невозможно обойтись — иначе откуда бы я узнал про двенадцать подвигов Геракла.

Прочитал столько книг Гениса — не меньше десяти, и прослушал столько его программ — не меньше сотни, и готов продолжать это делать, пока все это будет продолжаться.

Так манящий в юности мир рыцарей и приключений. Сам звук этого имени — Айвенго меня гипнотизировал с детства, и гипнотизирует до сих пор.

Сколько себя помню, всегда был Жванецкий. Мне нравились его тексты и его манера их исполнения. На какое-то время я выпустил его из внимания, но помнил, что он есть. И вот его нет.