Галина Юзефович: список чтения

Галина Юзефович:
"Господи, все же есть книги, которые обладают надо мной какой-то особой, почти магической властью. Взяла просмотреть перед семинаром "Бога мелочей" Арундати Рой - и пропала. Я читала его дважды по-русски, дважды по-английски и еще бессчетно - фрагментами, я помню в нем каждую строчку, каждую запятую - на обоих языках. Я начинаю всхлипывать и задыхаться за пару страниц до того, как что-нибудь ужасное случится, я до самого конца боюсь и надеюсь. Но удивительно не то, что Рой сделала это со мной однажды, а то, что это повторяемый эффект - коготок увяз, всей птичке пропасть. И конечно, никогда не устану благодарить Леонид Мотылев (Leonid Motylev) за это чудо.

"В те ранние, смутные годы, когда память только зарождалась, когда жизнь состояла из одних Начал без всяких Концов, когда Все было Навсегда, Я означало для Эстаппена и Рахели их обоих в единстве, Мы или Нас - в раздельности. Словно они принадлежали к редкой разновидности сиамских близнецов, у которых слиты воедино не тела, а души".

Галина Юзефович: “Выделите себе хотя бы несколько дней подряд, когда Вы сможете читать эту книгу, не отрываясь, потому что оторваться Вам будет очень сложно”.

Галина Юзефович: Книга единственного не известного широкой публике финалиста премии «Большая книга» нынешнего года, екатеринбуржца Алексея Сальникова — редчайший в отечественной практике случай явления совершенно готового, не нуждающегося ни в каких скидках на молодость и нехватку опыта писателя. Роман «Петровы в гриппе и вокруг него», опубликованный первоначально в журнале «Волга», совершенно бесплатно лежит на сайте Bookmate, где прямо сейчас его читают полторы тысячи человек (для сравнения: полторы тысячи экземпляров — неплохой стартовый тираж для начинающего автора). Настоящие бумажные издатели Сальникова пока игнорируют, но, хочется думать, вот-вот проснутся, потому что книги такой яркости и новизны по-русски появляются хорошо если раз в пять лет.

Главный герой романа — собственно, автослесарь Петров — за пару дней до Нового года едет в троллейбусе с работы, чувствует, что заболевает, мечтает о сигарете, холодной газировке и теплой постели. Однако вместо всего этого почему-то сначала оказывается в катафалке, где прямо над гробом быстро выпивает много водки со случайным знакомым, а после — продолжает загул где-то в ближнем пригороде в обществе очень странного преподавателя философии. После череды полупьяных-полутемпературных приключений Петров все же добирается до дома, где его ждут такие же гриппозные жена-библиотекарь (они в разводе, но живут вместе) и сын. Все вместе они то сбивают температуру парацетамолом, то ссорятся, то полощут горло, то пытаются подготовиться к празднику — в общем, занимаются делами сугубо прозаическими.

Поначалу роман Сальникова кажется ужасающе многословным — если герой заходит в подъезд, то описание его пути до квартиры может занять добрый десяток страниц. Каждая поездка в общественном транспорте (к Петрову почему-то постоянно липнут разного рода психи), каждый поход в аптеку или супермаркет обрастают бесконечными деталями и подробностями. Впрочем, подробности эти не особо утомляют, поскольку пишет Сальников как, пожалуй, никто другой сегодня — а именно свежо. Словно бы специально поставив себе задачу нигде, ни единого раза не употребить хоть сколько-нибудь затертый оборот, Сальников в любое типовое словосочетание, в самое проходное и неважное предложение ухитряется воткнуть совершенно не то слово, которое ожидает читатель. На каждом шагу он выбивает у него почву из-под ног, расшатывает натренированный многолетним чтением «нормальных» книг вестибулярный аппарат и заставляет улыбаться там, где улыбаться, вроде бы, вовсе нечему.

В тот самый момент, когда ты уже начинаешь верить, что эти смешные спотыкания, эти восхитительно-неловкие ритмические сбои и есть то, ради чего писался роман, в нем неожиданно обнаруживается сюжет — да еще какой. Все случайные знаки, встреченные Петровыми в их болезненном полубреду, все неприметные символы — от просроченной таблетки аспирина, завалявшейся в кармане штанов, до странной девочки в троллейбусе — внезапно собираются в стройную конструкцию без единой лишней детали. А из всех щелей начинает переть и сочиться такая развеселая хтонь и инфернальная жуть, что Мамлеев с Горчевым дружно пускаются в пляс, а Гоголь с Булгаковым аплодируют.

Поразительный, единственный в своем роде язык, заземленный и осязаемый материальный мир, удивительным образом не исключающий летучей фантазии, и по-настоящему волшебная мерцающая неоднозначность (то ли все происходящее в романе — гриппозные галлюцинации трех Петровых, то ли и правда обнажилась на мгновение колдовская изнанка мира) — как ни посмотри, выдающийся текст и настоящий читательский праздник. Словом, налетайте, пока не подорожало.

Галина Юзефович:

Галина Юзефович:
20. Шамиль Идиатуллин. Город Брежнев
Диснейленд советского периода от создателя триллера "Убыр" и пятый лучший русский роман года. Чуть убавить подробностей в середине и можно было бы поднять в пятерке повыше.

Галина Юзефович:
18. Джонатан Франзен. Безгрешность
Я очень люблю писателя Франзена, и этот его роман я люблю больше двух других. И комаринный писк, и рокот мирового океана, и маленькая человеческая судьба, и тектонические сдвиги мировой истории. Словом, все как завещал А. С. Пушкин, говоря о дольней розе и горнем ангелов полете.

Галина Юзефович:
16. Анна Старобинец. Посмотри на него.
Невероятная книга про очень специфический и трагичный женский опыт, которая при этом необходима каждому - вовсе не только женщинам, прошедшим через подобное. Она короткая, почитайте - это правда важно.

Галина Юзефович:
15. Хелен Макдональд. Я значит ястреб.
Без Anastasia Zavozova никогда не обратила бы внимания на эту книгу - и жизнь моя была бы куда менее счастливой. Странная, болезненная, начисто лишенная формальной "увлекательности" история безумия, депрессии и свободы, от которой, тем не менее, не оторвешься и хочется то летать, то плакать.

Галина Юзефович:
1. Ханья Янагихара. Маленькая жизнь.
Книга, о которой я больше всего переживала, думала, писала, а главное - разговаривала и спорила на протяжении всего года. Прекрасный, прекрасный тренажер для ума и сердца и просто великолепный роман.

Галина Юзефович:
3. Владимир Медведев. Заххок.
Лучший (да, вот так вот) русский роман года. Гражданская война в Таджикистане как имперская трагедия, как универсальная метафора душевного кариеса - и в то же время как самый захватывающий триллер. Must have, must read, вот это все.

Галина Юзефович:
4. Алексей Иванов. Тобол.
Второй лучший русский роман года. Мощный и исторический эпос, который "работает" (в смысле, захватывает) даже самого предубежденного против исторической беллетристики читателя - такого как я, например. Как сказал мой дорогой друг и коллега Константин Мильчин (Konstantin Milchin), читавший подряд Янагихару и "Тобол", "как будто сначала в горку - а потом под горку". Умри, лучше не скажешь.

Галина Юзефович:
6. Юваль Ной Харари. Sapiens.
Лучший нон-фикшн года - со времен "Ружей, микробов и стали" Джареда Даймонда мне не было так жгуче интересно.

Галина Юзефович:
7. Виктор Пелевин. Лампа Мафусаила
Поскольку "пелевин" - это давно не фамилия, но жанр, или если угодно, продукт, и к черту подробности, то просто скажу, что в моем персональном рейтинге это лучший "пелевин" за много лет - со времен SNUFF'а. Ну, и третий лучший русский роман года.

Галина Юзефович:
9. Харуки Мураками. Мужчины без женщин
Лучший за год сборник рассказов, а кто скажет, что Мураками - низкопробный треш, тот... Ну, короче, пожалеем его вместе.

Галина Юзефович:
10. Кристофер Прист. Островитяне
Роман - игрушка, роман-головоломка, изящная настолько, что буквально светится в пальцах. Как бы фантастика, но не в этом дело.

Галина Юзефович:
14. Михаил Шишкин. Пальто с хлястиком.
Шишкин из тех авторов, которых лично мне всегда мало. Не роман, конечно, а сборник рассказов-эссе, но все равно хорошо.