Книги современной русской и зарубежной прозы, которые не оставят равнодушными
Зиму жизни, как и зиму года, нужно как-то принимать…
«Весна была великолепна и походила на оскорбление действием». (Э. Страут)
Действительно ли однажды наступает возраст, приблизительный и у каждого свой, когда весна способна оскорбить своей свежестью, неуёмностью, обещанием будущего, которого неожиданно мало осталось? Да, именно так. Хорошо, что Оливия не убита горем от осознания грустного факта, она шутит об этом, только ведь в каждой шутке, как известно, есть и доля той самой неумолимой правды…
Элизабет Страут представила читателю особу очень колоритную – Оливию Киттеридж, в прошлом учительницу математики, ныне пенсионерку. Эта дама честна и резка, умна и колюча. Она нелогична и обескураживающе права одновременно. «Не имею ни малейшего понятия о том, какая я. Со всей искренностью говорю, знать не знаю, кто я есть». А думать иначе – попросту лгать самому себе. Оставив за плечами целую жизнь, порой приходится признать, что так и не узнал, каков же ты на самом деле.
Что же ещё читатель найдёт под стильными обложками историй о жителях городка Кросби, что в штате Мэн, США? А найдёт он рассуждения о неизбежном одиночестве пожилых людей. Оно «саднит, как волдырь на пятке». Но также и о том, что преклонные лета – гарантия свободы. «Ты идешь по жизни и думаешь, будто что-то собой представляешь. В хорошем смысле, в плохом ли, неважно. Но ты думаешь, что ты некто, имеющий цену. А потом обнаруживаешь (…),что ты больше вообще никто. Для официантки с огромной пятой точкой ты становишься невидимкой. И это освобождает». Старость – пора воспоминаний, и Оливия предупредит вот ещё о чём: «...в этом мире не найдётся ни одного чертова человека, у которого бы не было постыдных воспоминаний, и нам приходится с этим жить».
Поведает автор через свою невыносимую Оливию даже и о возможности любви в возрасте 70+. «Мать твою, Оливия, с тобой трудно. С тобой, на хрен, очень трудно, но, к чертям собачьим, я люблю тебя. Так что, если не возражаешь, ты не могла бы быть со мной немножко меньше Оливией, пусть даже это означает, что ты будешь немножко больше Оливией с другими людьми. Потому что я люблю тебя, и у нас мало времени». И да, ершистая Оливия поумерит пыл!
Кроме всего перечисленного будет помянута тема отношений стариков со своими уже не просто взрослыми, но немолодыми детьми. Отношения эти не всегда гармоничны, и зачастую «дети - лишь заноза в сердце», а внуки, на разрыв души, откровенно чужие… И тогда придётся признать, «что поняла что-то важное слишком поздно и что, вероятно, так оно всегда и бывает в жизни: начинаешь понимать что-то слишком поздно»…
Но самая, пожалуй, основная опасность старости такая: «разумеется, она мало двигается, не делает упражнений, и холестерин у нее взлетает до небес. Но все это лишь удобная отговорка, скрывающая то, как в реальности изнашивается ее душа». Кто-то склонен согласиться с этим ощущением, но приходилось встречать и тех стариков, что утверждали противоположное: душа всегда молода. Быть может, истина посередине?..
Два сборника рассказов ("Оливия Киттеридж" и продолжение "И снова Оливия..."), которые писательница объединила главной героиней и местом действия, читаются на редкость приятно. Эпизоды человеческих судеб как потрясают, так и повергают в растерянность. Действующие лица изображены столь объёмно, что, ещё немного, и узнаешь в них невольно то соседа, то дальнего родственника, то приятеля сына троюродной тётки. Закрывая второю книгу, обнаруживаешь, что и улицы городка в штате Мэн и океанское побережье стали и тебе, как связующей героине, родными. И означать подобное послевкусие может лишь одно – настоящий мастер полотно ткал…
Качество прозы Страут подтверждает и ещё один важный нюанс – о зиме жизни человеческой нужно рассказывать так, чтоб не было ни уныло, ни тягостно. Зима эта завьюжит над каждым когда-то, с этим придётся и смириться и принять. Пора эта невесёлая, кто ж возразит. Но автор сумела показать старость без стенаний и надрыва, напротив, с пикантной искоркой юмора и расслабляющей философичностью. «Жизнь - это дар, что очень важно понимать, когда стареешь, что так много моментов в твоей жизни оказалось не просто моментами: они были дарами». Когда человек переживает энергию лета, он просто не способен воспринять эту истину, а вот в пору осени начинает нечто подобное подозревать… Где-то в этот же отрезок, приходит день, замечаешь, что листы календаря вдруг стали сменяться быстрее, а позднее и вовсе - со всё возрастающей и ошеломляющей скоростью. А это значит, что «жизнь набирает обороты, а потом раз - и оказывается, что большая часть ее уже позади, и это изумляет тебя до смерти - в прямом смысле».
Всё это я привожу к тому, что, несмотря на гармоничность и необременительность текста, тема заката жизни всё-таки не для молодёжи. Глупо же, например, давать детям недетское чтение, они не поймут и не прочувствуют так, как следует, у них просто нет ни базы, ни опыта. Так и в данном случае. «Молодые люди не могут представить себе, что человек доживает до такой стадии, когда уже не способен болтаться туда-сюда утром, днем и вечером. Семь стадий жизни? Кажется, так Шекспир сказал? Ерунда, в самой по себе старости и то семь стадий! А в промежутках ты молишься о том, чтобы умереть во сне».
В общем, если бы старость могла… А молодость знала хотя бы вот это: «Бывали дни (…), когда, возвращаясь пешком домой, Генри держал ее за руку, и так они шли, двое людей среднего возраста, в самом расцвете сил. Понимали ли они в такие моменты, что надо спокойно радоваться этому? Скорее всего — нет. Люди, проживая свою жизнь, в большинстве случаев не очень-то понимают, что они ее проживают»…
«Весна была великолепна и походила на оскорбление действием». (Э. Страут)
Действительно ли однажды наступает возраст, приблизительный и у каждого свой, когда весна способна оскорбить своей свежестью, неуёмностью, обещанием будущего, которого неожиданно мало осталось? Да, именно так. Хорошо, что Оливия не убита горем от осознания грустного факта, она шутит об этом, только ведь в каждой шутке, как известно, есть и доля той самой неумолимой правды…
Элизабет Страут представила читателю особу очень колоритную – Оливию Киттеридж, в прошлом учительницу математики, ныне пенсионерку. Эта дама честна и резка, умна и колюча. Она нелогична и обескураживающе права одновременно. «Не имею ни малейшего понятия о том, какая я. Со всей искренностью говорю, знать не знаю, кто я есть». А думать иначе – попросту лгать самому себе. Оставив за плечами целую жизнь, порой приходится признать, что так и не узнал, каков же ты на самом деле.
Что же ещё читатель найдёт под стильными обложками историй о жителях городка Кросби, что в штате Мэн, США? А найдёт он рассуждения о неизбежном одиночестве пожилых людей. Оно «саднит, как волдырь на пятке». Но также и о том, что преклонные лета – гарантия свободы. «Ты идешь по жизни и думаешь, будто что-то собой представляешь. В хорошем смысле, в плохом ли, неважно. Но ты думаешь, что ты некто, имеющий цену. А потом обнаруживаешь (…),что ты больше вообще никто. Для официантки с огромной пятой точкой ты становишься невидимкой. И это освобождает». Старость – пора воспоминаний, и Оливия предупредит вот ещё о чём: «...в этом мире не найдётся ни одного чертова человека, у которого бы не было постыдных воспоминаний, и нам приходится с этим жить».
Поведает автор через свою невыносимую Оливию даже и о возможности любви в возрасте 70+. «Мать твою, Оливия, с тобой трудно. С тобой, на хрен, очень трудно, но, к чертям собачьим, я люблю тебя. Так что, если не возражаешь, ты не могла бы быть со мной немножко меньше Оливией, пусть даже это означает, что ты будешь немножко больше Оливией с другими людьми. Потому что я люблю тебя, и у нас мало времени». И да, ершистая Оливия поумерит пыл!
Кроме всего перечисленного будет помянута тема отношений стариков со своими уже не просто взрослыми, но немолодыми детьми. Отношения эти не всегда гармоничны, и зачастую «дети - лишь заноза в сердце», а внуки, на разрыв души, откровенно чужие… И тогда придётся признать, «что поняла что-то важное слишком поздно и что, вероятно, так оно всегда и бывает в жизни: начинаешь понимать что-то слишком поздно»…
Но самая, пожалуй, основная опасность старости такая: «разумеется, она мало двигается, не делает упражнений, и холестерин у нее взлетает до небес. Но все это лишь удобная отговорка, скрывающая то, как в реальности изнашивается ее душа». Кто-то склонен согласиться с этим ощущением, но приходилось встречать и тех стариков, что утверждали противоположное: душа всегда молода. Быть может, истина посередине?..
Два сборника рассказов ("Оливия Киттеридж" и продолжение "И снова Оливия..."), которые писательница объединила главной героиней и местом действия, читаются на редкость приятно. Эпизоды человеческих судеб как потрясают, так и повергают в растерянность. Действующие лица изображены столь объёмно, что, ещё немного, и узнаешь в них невольно то соседа, то дальнего родственника, то приятеля сына троюродной тётки. Закрывая второю книгу, обнаруживаешь, что и улицы городка в штате Мэн и океанское побережье стали и тебе, как связующей героине, родными. И означать подобное послевкусие может лишь одно – настоящий мастер полотно ткал…
Качество прозы Страут подтверждает и ещё один важный нюанс – о зиме жизни человеческой нужно рассказывать так, чтоб не было ни уныло, ни тягостно. Зима эта завьюжит над каждым когда-то, с этим придётся и смириться и принять. Пора эта невесёлая, кто ж возразит. Но автор сумела показать старость без стенаний и надрыва, напротив, с пикантной искоркой юмора и расслабляющей философичностью. «Жизнь - это дар, что очень важно понимать, когда стареешь, что так много моментов в твоей жизни оказалось не просто моментами: они были дарами». Когда человек переживает энергию лета, он просто не способен воспринять эту истину, а вот в пору осени начинает нечто подобное подозревать… Где-то в этот же отрезок, приходит день, замечаешь, что листы календаря вдруг стали сменяться быстрее, а позднее и вовсе - со всё возрастающей и ошеломляющей скоростью. А это значит, что «жизнь набирает обороты, а потом раз - и оказывается, что большая часть ее уже позади, и это изумляет тебя до смерти - в прямом смысле».
Всё это я привожу к тому, что, несмотря на гармоничность и необременительность текста, тема заката жизни всё-таки не для молодёжи. Глупо же, например, давать детям недетское чтение, они не поймут и не прочувствуют так, как следует, у них просто нет ни базы, ни опыта. Так и в данном случае. «Молодые люди не могут представить себе, что человек доживает до такой стадии, когда уже не способен болтаться туда-сюда утром, днем и вечером. Семь стадий жизни? Кажется, так Шекспир сказал? Ерунда, в самой по себе старости и то семь стадий! А в промежутках ты молишься о том, чтобы умереть во сне».
В общем, если бы старость могла… А молодость знала хотя бы вот это: «Бывали дни (…), когда, возвращаясь пешком домой, Генри держал ее за руку, и так они шли, двое людей среднего возраста, в самом расцвете сил. Понимали ли они в такие моменты, что надо спокойно радоваться этому? Скорее всего — нет. Люди, проживая свою жизнь, в большинстве случаев не очень-то понимают, что они ее проживают»…
И снова Оливия
·
И снова Оливия
1.7K
Танцы на потолке.
«Для одних шахматы – приятная забава, способ провести время; для других – навязчивое состояние, даже болезнь. Но время от времени появляются люди, для которых шахматы – истинное призвание». (У. Тевис «Ход королевы»)
Главная героиня романа Уолтера Тевиса – Бет Хармон – гениальная шахматистка. Она вихрем ворвалась в чисто мужской мир и в короткие сроки уложила на лопатки как бывших чемпионов, так и ныне действующего. Легко, однако, не было.
Для меня книга оказалась, главном образом, как раз об этом: гениальность – это не просто. Недостаточно найти истинное призвание (в нашем случае – встретить его в приютском подвале в лице угрюмого уборщика, коротающего досуг за шахматной доской), необходим ещё постоянный труд по оттачиванию мастерства, превращению его в талант и далее – в одержимость, ведь лишь это способно вознести на самый высокий пьедестал. Малышка Бет была одарена от природы, но не преодолей она объективных препятствий, не побори внутренних демонов («Если ты не сделаешь этого сейчас, попросту пропьешь свой талант. Он уйдет в песок»), позволь раздавить себя патологическому одиночеству – шахматной королевы не случилось бы. Напротив, «всем самым важным вещам в жизни она научилась в полном одиночестве», и это ли не удел гениальности?..
Как и положено «история пешки, ставшей ферзем» (впрочем, пешкой девочка быть не планировала, хотя окружающая действительность весьма тому содействовала) немыслима без подробнейшего описания игры. Шахмат в романе действительно очень много, процентов семьдесят точно. Но, поразительно, даже несведущему читателю не скучно. «У Бет улучшилось настроение: все-таки ей удалось научиться у него чему-то еще. Нарочно подставленную под удар белую пешку она решила не брать, оставив положение на доске напряженным. Ей нравилось, как накалялась атмосфера, нравилось ощущать силу, распространявшуюся от фигур по рядам и диагоналям. В середине игры, когда фигуры были уже повсюду, ее охватывала дрожь от бушевавшей на доске мощи. Она пошла королевским конем, чувствуя пальцами исходящую от него силу». Ключевые слова этого отрывка - «накалялась атмосфера», страницы с описанием партий буквально искрят, не поддаться настроению просто невозможно!
Возможно, в некотором роде, текст можно рассматривать как популяризацию интеллектуальной игры. «Мысленно воспроизводила одну партию за другой, узнавая новые варианты, анализируя стилистические различия между защитой и нападением, порой кусала губы от восторга, вызванного каким-нибудь умопомрачительным ходом или искусно выстроенной ловушкой, а иногда чувствовала опустошение и бессилие при мысли о бездонных глубинах шахмат, о бесконечности их возможностей, о бесчисленности ходов, угроз, сложнейших комбинаций. Она слышала о генетическом коде, который определяет формирование глаза или кости из разрозненных белков, о дезоксирибонуклеиновой кислоте. В этой кислоте содержится полный набор инструкций не только для строительства дыхательной или пищеварительной системы, но и для всего механизма, отвечающего за то, к примеру, как будет сжиматься младенческая ручка. Шахматы были сродни этой кислоте. Геометрию любой позиции можно было читать так и эдак, строить варианты и не исчерпать до конца всех возможностей – изучаешь один слой, а под ним обнаруживается второй, третий и так далее». Давайте признаемся, подобное не может быть пресным. Конечно, для главной героини – это призвание и единственный смысл существования, но разве и проходящий мимо не соблазнится возможностью разогнать серое вещество?..
За пределами шахматной доски в романе осталось немногое: несколько образов, проблема сиротства и приёмных семей, пагубные зависимости, робкая девчачья дружба, чуть-чуть феминизма и… советские шахматные мастодонты! По порядку. Образы – прекрасные. Персонажи у автора выступают сами, их нет нужды как-то по-особому описывать. Приют – в любом обществе не рай, нет большого смысла дополнительно анализировать происходящее в нашем конкретном. Миссис Уитли – приёмная мать Бет - надломленная ветка. Невзирая на, скажем так, особенности, в целом она сыграла положительную роль в судьбе девочки. А никто не совершенен, образ Альмы мне показался очень реалистичным. По поводу дурных пристрастий… да, так бывает. Но, кто не падал – тому не подниматься. Случается в жизни упасть и не один раз – важно вставать всегда. Немного дружбы – сначала детской, потом профессиональной. Действительно зыбко и мало, только ведь у одиночек иначе и не бывает, прав автор. О феминизме вообще очень деловито и по существу. Женщина сама вольна решать, что ей делать, а чего не делать, какой быть, а какой нет. Не согласиться невозможно, суть ухвачена чётко.
«Шахматы вне любых идеологий». Фигуры советских корифеев представлены с большим уважением. Каждый из них – этакая вершина мастерства в дорогом костюме и с хмурым выражением лица. Этим профессионалам нет равных, решиться на поединок с любым из них (а уж тем более с действующим чемпионом мира) – поступок более чем отчаянный, ведь они… каннибалы («А в СССР можно поиграть? – спросила Бет. Нобиль уставился на нее так, будто она предлагала что-то противозаконное. – Ехать в СССР – чистое самоубийство, – наконец сказал он. – Там американцев живьем едят на завтрак»). Такая шутка, да. Малютка Хармон боится до дрожи быть съеденной, но упрямо следует за своей звездой, что, пожалуй, можно счесть качеством настоящего победителя. Москвы в книге немного, писатель решил излишне не рисковать оказаться «не в теме», но есть чисто русские шик и размах. А ещё есть старики, играющие в парке «Сокольники» в игру, которая весьма почитаема и популярна в стране строителей коммунизма, в отличие от Родины главной героини, где капиталисты не склонны поддерживать бесприбыльные развлечения. По крайней мере, так автор передал свои видение и отношение. Если честно, это было приятно. Особенно светло стало на душе, когда Бет обнаружила в финале, что мрачные зубры – вовсе не машины, они умеют, оказывается, улыбаться и даже способны на душевные порывы, признавая королевой ту, которая этого однозначно заслуживает.
И ещё. Есть в этой со всех сторон сильной истории красивая магия. Удачно получилось её передать создателям одноимённого сериала. Лица с богатым воображением, посмотрев фильм, обнаружат, что примерно так всё они и представляли. Речь о том, что это спать на потолке неудобно, ибо одеяло падает. А вот шахматный балет, который смотрела Бет Хармон, в этом необычном месте – истинная находка. Танцы королей и королев в окружении свиты и уместны здесь, и волшебны.
Приходите полюбоваться, разочарованы не будете!
«Для одних шахматы – приятная забава, способ провести время; для других – навязчивое состояние, даже болезнь. Но время от времени появляются люди, для которых шахматы – истинное призвание». (У. Тевис «Ход королевы»)
Главная героиня романа Уолтера Тевиса – Бет Хармон – гениальная шахматистка. Она вихрем ворвалась в чисто мужской мир и в короткие сроки уложила на лопатки как бывших чемпионов, так и ныне действующего. Легко, однако, не было.
Для меня книга оказалась, главном образом, как раз об этом: гениальность – это не просто. Недостаточно найти истинное призвание (в нашем случае – встретить его в приютском подвале в лице угрюмого уборщика, коротающего досуг за шахматной доской), необходим ещё постоянный труд по оттачиванию мастерства, превращению его в талант и далее – в одержимость, ведь лишь это способно вознести на самый высокий пьедестал. Малышка Бет была одарена от природы, но не преодолей она объективных препятствий, не побори внутренних демонов («Если ты не сделаешь этого сейчас, попросту пропьешь свой талант. Он уйдет в песок»), позволь раздавить себя патологическому одиночеству – шахматной королевы не случилось бы. Напротив, «всем самым важным вещам в жизни она научилась в полном одиночестве», и это ли не удел гениальности?..
Как и положено «история пешки, ставшей ферзем» (впрочем, пешкой девочка быть не планировала, хотя окружающая действительность весьма тому содействовала) немыслима без подробнейшего описания игры. Шахмат в романе действительно очень много, процентов семьдесят точно. Но, поразительно, даже несведущему читателю не скучно. «У Бет улучшилось настроение: все-таки ей удалось научиться у него чему-то еще. Нарочно подставленную под удар белую пешку она решила не брать, оставив положение на доске напряженным. Ей нравилось, как накалялась атмосфера, нравилось ощущать силу, распространявшуюся от фигур по рядам и диагоналям. В середине игры, когда фигуры были уже повсюду, ее охватывала дрожь от бушевавшей на доске мощи. Она пошла королевским конем, чувствуя пальцами исходящую от него силу». Ключевые слова этого отрывка - «накалялась атмосфера», страницы с описанием партий буквально искрят, не поддаться настроению просто невозможно!
Возможно, в некотором роде, текст можно рассматривать как популяризацию интеллектуальной игры. «Мысленно воспроизводила одну партию за другой, узнавая новые варианты, анализируя стилистические различия между защитой и нападением, порой кусала губы от восторга, вызванного каким-нибудь умопомрачительным ходом или искусно выстроенной ловушкой, а иногда чувствовала опустошение и бессилие при мысли о бездонных глубинах шахмат, о бесконечности их возможностей, о бесчисленности ходов, угроз, сложнейших комбинаций. Она слышала о генетическом коде, который определяет формирование глаза или кости из разрозненных белков, о дезоксирибонуклеиновой кислоте. В этой кислоте содержится полный набор инструкций не только для строительства дыхательной или пищеварительной системы, но и для всего механизма, отвечающего за то, к примеру, как будет сжиматься младенческая ручка. Шахматы были сродни этой кислоте. Геометрию любой позиции можно было читать так и эдак, строить варианты и не исчерпать до конца всех возможностей – изучаешь один слой, а под ним обнаруживается второй, третий и так далее». Давайте признаемся, подобное не может быть пресным. Конечно, для главной героини – это призвание и единственный смысл существования, но разве и проходящий мимо не соблазнится возможностью разогнать серое вещество?..
За пределами шахматной доски в романе осталось немногое: несколько образов, проблема сиротства и приёмных семей, пагубные зависимости, робкая девчачья дружба, чуть-чуть феминизма и… советские шахматные мастодонты! По порядку. Образы – прекрасные. Персонажи у автора выступают сами, их нет нужды как-то по-особому описывать. Приют – в любом обществе не рай, нет большого смысла дополнительно анализировать происходящее в нашем конкретном. Миссис Уитли – приёмная мать Бет - надломленная ветка. Невзирая на, скажем так, особенности, в целом она сыграла положительную роль в судьбе девочки. А никто не совершенен, образ Альмы мне показался очень реалистичным. По поводу дурных пристрастий… да, так бывает. Но, кто не падал – тому не подниматься. Случается в жизни упасть и не один раз – важно вставать всегда. Немного дружбы – сначала детской, потом профессиональной. Действительно зыбко и мало, только ведь у одиночек иначе и не бывает, прав автор. О феминизме вообще очень деловито и по существу. Женщина сама вольна решать, что ей делать, а чего не делать, какой быть, а какой нет. Не согласиться невозможно, суть ухвачена чётко.
«Шахматы вне любых идеологий». Фигуры советских корифеев представлены с большим уважением. Каждый из них – этакая вершина мастерства в дорогом костюме и с хмурым выражением лица. Этим профессионалам нет равных, решиться на поединок с любым из них (а уж тем более с действующим чемпионом мира) – поступок более чем отчаянный, ведь они… каннибалы («А в СССР можно поиграть? – спросила Бет. Нобиль уставился на нее так, будто она предлагала что-то противозаконное. – Ехать в СССР – чистое самоубийство, – наконец сказал он. – Там американцев живьем едят на завтрак»). Такая шутка, да. Малютка Хармон боится до дрожи быть съеденной, но упрямо следует за своей звездой, что, пожалуй, можно счесть качеством настоящего победителя. Москвы в книге немного, писатель решил излишне не рисковать оказаться «не в теме», но есть чисто русские шик и размах. А ещё есть старики, играющие в парке «Сокольники» в игру, которая весьма почитаема и популярна в стране строителей коммунизма, в отличие от Родины главной героини, где капиталисты не склонны поддерживать бесприбыльные развлечения. По крайней мере, так автор передал свои видение и отношение. Если честно, это было приятно. Особенно светло стало на душе, когда Бет обнаружила в финале, что мрачные зубры – вовсе не машины, они умеют, оказывается, улыбаться и даже способны на душевные порывы, признавая королевой ту, которая этого однозначно заслуживает.
И ещё. Есть в этой со всех сторон сильной истории красивая магия. Удачно получилось её передать создателям одноимённого сериала. Лица с богатым воображением, посмотрев фильм, обнаружат, что примерно так всё они и представляли. Речь о том, что это спать на потолке неудобно, ибо одеяло падает. А вот шахматный балет, который смотрела Бет Хармон, в этом необычном месте – истинная находка. Танцы королей и королев в окружении свиты и уместны здесь, и волшебны.
Приходите полюбоваться, разочарованы не будете!
Ход королевы
·
Ход королевы
5.1K
Безумная месть.
«На свете нет людей совсем без ума. Точно так же не найдёшь человека, не знакомого с играми» (Ю. Аяцудзи «Убийства в десятиугольном доме»)
Ну что, поиграем? Логика, внимательность, интуиция в той или иной степени есть у каждого, потому вперёд! Уверена, вам понравится, если детектив для вас, прежде всего – «интеллектуальная забава. Волнующая логическая игра. Читатель против сыщика или читатель против автора. Игра, ни больше, ни меньше». Потому что Юкито Аяцудзи прицельно создавал именно такой текст.
Лично меня, к слову сказать, логические игры в чистом виде не очень привлекают. Моя история – психологические триллеры с поломанными судьбами героев, их прошлым, прорастающем самым чудовищным, даже гибельным, образом в настоящем. Также необходимы мотивы злодеяний: неожиданные и зубодробительные по обоснованности и достоверности. В нужном настроении рассмотрю детективные сюжеты из сферы искусства и культуры, они хотя бы познавательны с точки зрения, как говорят, общего развития. Вообще, погружаясь в криминальную историю, ловлю себя на том, что мне попросту безразлично, кто убийца, но безумно любопытно почему.
Свои равнодушие и отсутствие азарта при поимке преступника я списываю на тот печально характеризующий мой интеллект факт (шучу!), что я, в подавляющем большинстве случаев, берясь за классический томик, практически никогда не умела угадать, кто же он, этот негодяй. Даже дворецкого и садовника никогда не «считывала». А при таком положении дел становится скучно тратить время на ничем тебя не обогащающую задачку, когда с большей пользой можно воспитать душу или познать новое…
Но тут случилось приятное исключение! Аяцудзи со своим десятиугольным антуражем, скорее, понравился, чем наоборот. Было по-настоящему интересно читать. Ещё бы, наконец-то, и я вычислила убийцу едва ли не сразу, как он появился в книге! Здесь победно подмигивающий смайл. Поэтому даже и не знаю, советовать ли данную книгу истинным профессионалам в решении головоломок, предлагаемых авторами-детективщиками…
Конечно, автор не сделал роман лучше «10 негритят» Кристи, которым вдохновился, он просто сделал свой, японский. В том самом жанре хонкаку, где важно именно вычислять «кто», выводя за скобки «почему». Вот потому, вероятно, и герои все размытые и условные. А убийцей, по моему мнению, движет вообще непонятное нечто. Скорее, это личное безумие, а не мотив. Причина не выглядит жизнеспособной, потому не веришь, а лишь плечами пожимаешь.
Повествование максимально упрощённое, в меру таинственное, мистическое только лишь для создания атмосферы. Писатель выставил небанальные декорации (остров, сосны, пожарище, декагоны в декагоне), раскидал капканы и ключи, оплёл бечёвками, вывел чудаковатого, но обаятельного детектива-любителя на сцену и скомандовал: на старт!
Итак, резюмируя, в сухом остатке имеем задачу и игру, не более того. Безусловно, понравится тем, кто в жизни привык задаваться лишь двумя вопросами: кто и что. В то время как причинных вопросов боится или, не сужу, не подумайте, не тянет…
Как ни странно, понравился роман и мне. Оценка произведения – если и не отлично, то очень и очень хорошо. Объясню. Итак, я - весьма неискушенный читатель в данном жанре. И, надо же, решила загадку! Почему? Да была деталь: семеро студентов на острове, по сценарию, должны умереть. И убийца тоже среди них. Потому они просто обязаны иметь всё идентичное. И если условие не соблюдается, кто-то «выпадает», то… Впрочем, это нечаянное выпадение начинает очень быстро и искусно маскироваться автором. Так что, респект всё же писателю. Он – молодец. Читайте и вычисляйте!
«На свете нет людей совсем без ума. Точно так же не найдёшь человека, не знакомого с играми» (Ю. Аяцудзи «Убийства в десятиугольном доме»)
Ну что, поиграем? Логика, внимательность, интуиция в той или иной степени есть у каждого, потому вперёд! Уверена, вам понравится, если детектив для вас, прежде всего – «интеллектуальная забава. Волнующая логическая игра. Читатель против сыщика или читатель против автора. Игра, ни больше, ни меньше». Потому что Юкито Аяцудзи прицельно создавал именно такой текст.
Лично меня, к слову сказать, логические игры в чистом виде не очень привлекают. Моя история – психологические триллеры с поломанными судьбами героев, их прошлым, прорастающем самым чудовищным, даже гибельным, образом в настоящем. Также необходимы мотивы злодеяний: неожиданные и зубодробительные по обоснованности и достоверности. В нужном настроении рассмотрю детективные сюжеты из сферы искусства и культуры, они хотя бы познавательны с точки зрения, как говорят, общего развития. Вообще, погружаясь в криминальную историю, ловлю себя на том, что мне попросту безразлично, кто убийца, но безумно любопытно почему.
Свои равнодушие и отсутствие азарта при поимке преступника я списываю на тот печально характеризующий мой интеллект факт (шучу!), что я, в подавляющем большинстве случаев, берясь за классический томик, практически никогда не умела угадать, кто же он, этот негодяй. Даже дворецкого и садовника никогда не «считывала». А при таком положении дел становится скучно тратить время на ничем тебя не обогащающую задачку, когда с большей пользой можно воспитать душу или познать новое…
Но тут случилось приятное исключение! Аяцудзи со своим десятиугольным антуражем, скорее, понравился, чем наоборот. Было по-настоящему интересно читать. Ещё бы, наконец-то, и я вычислила убийцу едва ли не сразу, как он появился в книге! Здесь победно подмигивающий смайл. Поэтому даже и не знаю, советовать ли данную книгу истинным профессионалам в решении головоломок, предлагаемых авторами-детективщиками…
Конечно, автор не сделал роман лучше «10 негритят» Кристи, которым вдохновился, он просто сделал свой, японский. В том самом жанре хонкаку, где важно именно вычислять «кто», выводя за скобки «почему». Вот потому, вероятно, и герои все размытые и условные. А убийцей, по моему мнению, движет вообще непонятное нечто. Скорее, это личное безумие, а не мотив. Причина не выглядит жизнеспособной, потому не веришь, а лишь плечами пожимаешь.
Повествование максимально упрощённое, в меру таинственное, мистическое только лишь для создания атмосферы. Писатель выставил небанальные декорации (остров, сосны, пожарище, декагоны в декагоне), раскидал капканы и ключи, оплёл бечёвками, вывел чудаковатого, но обаятельного детектива-любителя на сцену и скомандовал: на старт!
Итак, резюмируя, в сухом остатке имеем задачу и игру, не более того. Безусловно, понравится тем, кто в жизни привык задаваться лишь двумя вопросами: кто и что. В то время как причинных вопросов боится или, не сужу, не подумайте, не тянет…
Как ни странно, понравился роман и мне. Оценка произведения – если и не отлично, то очень и очень хорошо. Объясню. Итак, я - весьма неискушенный читатель в данном жанре. И, надо же, решила загадку! Почему? Да была деталь: семеро студентов на острове, по сценарию, должны умереть. И убийца тоже среди них. Потому они просто обязаны иметь всё идентичное. И если условие не соблюдается, кто-то «выпадает», то… Впрочем, это нечаянное выпадение начинает очень быстро и искусно маскироваться автором. Так что, респект всё же писателю. Он – молодец. Читайте и вычисляйте!
Убийства в десятиугольном доме
·
Вчера больше нет. И призрачно завтра. А здесь и сейчас лишь пустая одежда…
Очень необычная история. Перевернешь последнюю страницу и спросишь себя: что ж это было? И было ли вообще? Наверняка о подобном писали, но столь пронзительно, отчаянно и безнадёжно – вряд ли. Видите ли, горе, например, переживается. Или не переживается - тогда оно убивает. А как быть с предательством?..
Главная героиня, у которой нет имени (и это, как поймёт читатель, не случайно), прибывает в Касабланку. «Никто не приезжает в Касабланку, чтобы что-то отпраздновать». И это верно, для праздника нет ни единой причины. «Первое, что нужно сделать, приехав в Касабланку, это уехать из Касабланки». А вот это не так. Точнее, случай не наш. «Вид вокруг самый плачевный: скамейки либо стоят без сидений, либо валяются на земле перевернутыми, тротуары в колдобинах. Травы нет почти, цветов – совсем. По улицам, где ты идешь, шатаются либо бездомные, либо алкаши». Так вот, эти уродливые декорации – надёжный приют для тех, кому важно не быть. Если не быть совсем, то хотя бы не быть собой.
На всём протяжении повествования поведение героини вызывает сначала недоумение, потом раздражение, а позднее догадка рождает сочувствие: да она же бежит! Не от полиции – она ничего не совершила. От себя бежит – совершено над ней. А кому случалось заниматься подобной бессмыслицей, знают, что путь этот в никуда. Это, двигаясь к себе, себя в итоге обретаешь, но не наоборот, увы.
Но как быть героине? «Он обращается к тебе: « (…) мы возвращаемся к тому, что было раньше». «Возвращаемся к тому, что было раньше», - думаешь ты про себя. Ты уверена, что в своей собственной жизни никогда не выберешь такой путь». Потому что боль от предательства самых близких столь велика, что никакого прошлого больше не существует. Это не я столь слепа, столь доверчива, столь наивна, не я, не я, не я… А кто же? Кто угодно другой. Ты, например.
Рассказ ведётся от второго лица. Редко такое встретишь. Но в данном контексте приём явно не случаен. Говоря «ты» вместо «я», героиня как будто стремится умалить собственный трагичный опыт, разделяя его с собеседницей (читательницей). Она отождествляет себя с кем-то ещё, чтоб её боль не была чрезмерно концентрированной, чтобы ей было позволено бежать дальше. Как можно дальше. И одному Богу известно, когда будет финиш, где, каким и случится ли он в принципе. Потому что сегодня личности нет, одна лишь смена нарядов на пустой оболочке…
И всё же почему не поверить в возможную перезагрузку? Причём полную? Ни денег, ни кредитных карт, ни документов. Багажа уже тоже нет. Нет даже тонального крема и собственной одежды. А ведь все дороги ведут куда-то, и не обязательно – в тупик…
Очень необычная история. Перевернешь последнюю страницу и спросишь себя: что ж это было? И было ли вообще? Наверняка о подобном писали, но столь пронзительно, отчаянно и безнадёжно – вряд ли. Видите ли, горе, например, переживается. Или не переживается - тогда оно убивает. А как быть с предательством?..
Главная героиня, у которой нет имени (и это, как поймёт читатель, не случайно), прибывает в Касабланку. «Никто не приезжает в Касабланку, чтобы что-то отпраздновать». И это верно, для праздника нет ни единой причины. «Первое, что нужно сделать, приехав в Касабланку, это уехать из Касабланки». А вот это не так. Точнее, случай не наш. «Вид вокруг самый плачевный: скамейки либо стоят без сидений, либо валяются на земле перевернутыми, тротуары в колдобинах. Травы нет почти, цветов – совсем. По улицам, где ты идешь, шатаются либо бездомные, либо алкаши». Так вот, эти уродливые декорации – надёжный приют для тех, кому важно не быть. Если не быть совсем, то хотя бы не быть собой.
На всём протяжении повествования поведение героини вызывает сначала недоумение, потом раздражение, а позднее догадка рождает сочувствие: да она же бежит! Не от полиции – она ничего не совершила. От себя бежит – совершено над ней. А кому случалось заниматься подобной бессмыслицей, знают, что путь этот в никуда. Это, двигаясь к себе, себя в итоге обретаешь, но не наоборот, увы.
Но как быть героине? «Он обращается к тебе: « (…) мы возвращаемся к тому, что было раньше». «Возвращаемся к тому, что было раньше», - думаешь ты про себя. Ты уверена, что в своей собственной жизни никогда не выберешь такой путь». Потому что боль от предательства самых близких столь велика, что никакого прошлого больше не существует. Это не я столь слепа, столь доверчива, столь наивна, не я, не я, не я… А кто же? Кто угодно другой. Ты, например.
Рассказ ведётся от второго лица. Редко такое встретишь. Но в данном контексте приём явно не случаен. Говоря «ты» вместо «я», героиня как будто стремится умалить собственный трагичный опыт, разделяя его с собеседницей (читательницей). Она отождествляет себя с кем-то ещё, чтоб её боль не была чрезмерно концентрированной, чтобы ей было позволено бежать дальше. Как можно дальше. И одному Богу известно, когда будет финиш, где, каким и случится ли он в принципе. Потому что сегодня личности нет, одна лишь смена нарядов на пустой оболочке…
И всё же почему не поверить в возможную перезагрузку? Причём полную? Ни денег, ни кредитных карт, ни документов. Багажа уже тоже нет. Нет даже тонального крема и собственной одежды. А ведь все дороги ведут куда-то, и не обязательно – в тупик…
Одежда ныряльщика лежит пуста
·
Одежда ныряльщика лежит пуста
74
О виноватых и проклятых.
Мельмот не существует, никто за нами не наблюдает, мы совершенно одни. А раз мы одни, нам самим нужно взять на себя роль Мельмот: видеть то, что необходимо видеть, и становится свидетелями тому, чего нельзя забывать. (С. Перри «Мельмот»)
Роман занятный, хотя разношерстный и неоднородный по наполнению. В центре повествования – легенда о Мельмот-Свидетельнице, проклятом призраке, скитающемся по свету и наблюдающем за людскими злодеяниями. «Она изгнанница, совершившая преступление, которое невозможно искупить, и теперь смиренно отбывает пожизненное наказание – сама себе присяжный и судья». Мельмот наказана одиночеством и выискивает себе в спутники таких же одиноких и беспросветно виноватых. С переменным успехом ей это удаётся. Впрочем, редко. Большинство грешников отказывались составить ей компанию. Дело в том, что она не дарует прощения, а большинство кающихся всё-таки нуждаются именно в нём.
В целом, можно сказать, история об искуплении вины через страдание. И о праве на надежду. Однако, не всякая вина искупима. Хорошо, если есть кому простить виновного, а если нет?..
42-летняя англичанка Хелен Франклин проживает в Праге. О ней нам известно, что вся жизнь её разбита на 2 половинки: до греха и после. Собственно, после – не жизнь, а самобичевание за содеянное. Мельмот-Свидетельница преследует несчастную, доводя практически до сумасшествия. Это основная сюжетная линия.
Но внутри неё есть ещё несколько, причём очень разных, отсылающих в различные исторические периоды. Мельмот наблюдала за подростком, из-за гадостности своей натуры ставшим виновником гибели еврейской семьи во время Второй мировой войны... Мельмот ещё в 16 веке наблюдала за притеснением протестантов и даже расправами над ними со стороны католиков… Мельмот наблюдала за геноцидом армян в Турции в начале 20 столетия… Понаблюдала также 2 десятилетия назад за главной героиней и её возлюбленным… Да и в настоящем тоже последила за окружением Хелен… Ну что ж, сюжет как сюжет.
Стоит, наверное, сказать о характерах. Это важно, и действительно выписаны они автором чётко и образно. Все действующие лица живые и предельно достоверные. Хеффнер (тот «гадостный» подросток, помянутый выше) родился нравственным уродом. Скажете, не бывает? Да нет, отрадно, что не часто, но бывает. Юная Алиса Бенет (страдалица за веру) имела стержень, но не получила достойной судьбы. Безымянный и его брат (геноцид армян) – образцы нераздумывающих служителей системе, палачи с пером в руках. Карел (друг главной героини, учёный, возлюбленный Теи, о которой ниже) мелок, он - слабак, не выдержавший испытания, непростого, конечно, но и не столь редкого или невыносимого. А вот Тея, напротив, очень сильная. Такая понятная, особенно в наши дни, когда часто звучит: женщина, сделавшая себя сама. Старая Альбина не злая, но бесцеремонная и неприятная. Есть ещё Арнел… Героизировать его не хотелось бы, но из песни слова не выкинешь. Но даже и такой его лик всё равно читается очень реальным. Они есть. Есть эти просто очень хорошие люди, любящие и ничего не требующие взамен. И, наконец, Хелен. Всегда серенькая, но не без способностей, потому с амбициями. Обретя любовь, немного поднялась, жаль ненадолго. Затем пришлось ей стать уже просто серее серого. Не симпатичная, но это не мешает абсолютно. Как только Перри удалось изобразить вот это вопиюще среднее?..
Невозможно не коснуться языка и атмосферы. Именно вместе, потому что именно язык причудливым образом ткёт атмосферу. Иллюстрация. Хелен идет по зимней улице, чувствует преследование, ускоряется, бежит, толпа, странные взгляды прохожих, крики, падение, «вваливание» в храм, разбитая коленка, снова взгляды и… Где-то на середине пути читатель ловит себя на том, что бежит в истерике вместе с героиней. Как добиться такого эффекта, если не с помощью языка?.. В целом, читается очень легко (заслуга ли то прекрасного перевода?), поэтичными оборотами любуешься и восхищаешься.
Старая Прага, в которой, как мы помним, развивается основная сюжетная линия, чарующа и устрашающа одновременно. Холодно, снежно, темно. А если ещё добавить готики? Вот уж да, страху нагнала писательница. Женщина в черном, высылающая вперед себя голубоглазых галок, старуха в белом, выпадение периодическое в иную реальность, которую, кроме пары «Мельмот-жертва» никто не замечает…
Если подытожить, в книге чего только нет. Про вину, искупление и прощение уже говорила. Но ведь где любовь, там и ненависть, где дружба, там и предательство, где отчаяние, там и надежда. Да много всего. Интересно однозначно, если и не ново. На протяжении всего повествования ощущается падение в бездну. И уже практически готов достигнуть дна – но нет. В финале, немного поспешном и смазанном, побеждает надежда. И очень хорошо.
В каком-то смысле урок, усвоенный (выстраданный) героиней, - напутствие всем нам. Да не нужны мы никому, наблюдать ещё за нами. Но из этого вовсе не следует, что собственные презренность или низость удастся «замять». Нет, не получится, перед самим собой так уж точно. Отсюда вывод: следи за собой сам, предельно внимательно следи. Будь готов ответить за каждый нелицеприятный (и уж тем паче преступный) поступок, ибо возмездие неизбежно. И оно, кстати, внутри нас самих настигает гораздо чаще, чем извне.
Мельмот не существует, никто за нами не наблюдает, мы совершенно одни. А раз мы одни, нам самим нужно взять на себя роль Мельмот: видеть то, что необходимо видеть, и становится свидетелями тому, чего нельзя забывать. (С. Перри «Мельмот»)
Роман занятный, хотя разношерстный и неоднородный по наполнению. В центре повествования – легенда о Мельмот-Свидетельнице, проклятом призраке, скитающемся по свету и наблюдающем за людскими злодеяниями. «Она изгнанница, совершившая преступление, которое невозможно искупить, и теперь смиренно отбывает пожизненное наказание – сама себе присяжный и судья». Мельмот наказана одиночеством и выискивает себе в спутники таких же одиноких и беспросветно виноватых. С переменным успехом ей это удаётся. Впрочем, редко. Большинство грешников отказывались составить ей компанию. Дело в том, что она не дарует прощения, а большинство кающихся всё-таки нуждаются именно в нём.
В целом, можно сказать, история об искуплении вины через страдание. И о праве на надежду. Однако, не всякая вина искупима. Хорошо, если есть кому простить виновного, а если нет?..
42-летняя англичанка Хелен Франклин проживает в Праге. О ней нам известно, что вся жизнь её разбита на 2 половинки: до греха и после. Собственно, после – не жизнь, а самобичевание за содеянное. Мельмот-Свидетельница преследует несчастную, доводя практически до сумасшествия. Это основная сюжетная линия.
Но внутри неё есть ещё несколько, причём очень разных, отсылающих в различные исторические периоды. Мельмот наблюдала за подростком, из-за гадостности своей натуры ставшим виновником гибели еврейской семьи во время Второй мировой войны... Мельмот ещё в 16 веке наблюдала за притеснением протестантов и даже расправами над ними со стороны католиков… Мельмот наблюдала за геноцидом армян в Турции в начале 20 столетия… Понаблюдала также 2 десятилетия назад за главной героиней и её возлюбленным… Да и в настоящем тоже последила за окружением Хелен… Ну что ж, сюжет как сюжет.
Стоит, наверное, сказать о характерах. Это важно, и действительно выписаны они автором чётко и образно. Все действующие лица живые и предельно достоверные. Хеффнер (тот «гадостный» подросток, помянутый выше) родился нравственным уродом. Скажете, не бывает? Да нет, отрадно, что не часто, но бывает. Юная Алиса Бенет (страдалица за веру) имела стержень, но не получила достойной судьбы. Безымянный и его брат (геноцид армян) – образцы нераздумывающих служителей системе, палачи с пером в руках. Карел (друг главной героини, учёный, возлюбленный Теи, о которой ниже) мелок, он - слабак, не выдержавший испытания, непростого, конечно, но и не столь редкого или невыносимого. А вот Тея, напротив, очень сильная. Такая понятная, особенно в наши дни, когда часто звучит: женщина, сделавшая себя сама. Старая Альбина не злая, но бесцеремонная и неприятная. Есть ещё Арнел… Героизировать его не хотелось бы, но из песни слова не выкинешь. Но даже и такой его лик всё равно читается очень реальным. Они есть. Есть эти просто очень хорошие люди, любящие и ничего не требующие взамен. И, наконец, Хелен. Всегда серенькая, но не без способностей, потому с амбициями. Обретя любовь, немного поднялась, жаль ненадолго. Затем пришлось ей стать уже просто серее серого. Не симпатичная, но это не мешает абсолютно. Как только Перри удалось изобразить вот это вопиюще среднее?..
Невозможно не коснуться языка и атмосферы. Именно вместе, потому что именно язык причудливым образом ткёт атмосферу. Иллюстрация. Хелен идет по зимней улице, чувствует преследование, ускоряется, бежит, толпа, странные взгляды прохожих, крики, падение, «вваливание» в храм, разбитая коленка, снова взгляды и… Где-то на середине пути читатель ловит себя на том, что бежит в истерике вместе с героиней. Как добиться такого эффекта, если не с помощью языка?.. В целом, читается очень легко (заслуга ли то прекрасного перевода?), поэтичными оборотами любуешься и восхищаешься.
Старая Прага, в которой, как мы помним, развивается основная сюжетная линия, чарующа и устрашающа одновременно. Холодно, снежно, темно. А если ещё добавить готики? Вот уж да, страху нагнала писательница. Женщина в черном, высылающая вперед себя голубоглазых галок, старуха в белом, выпадение периодическое в иную реальность, которую, кроме пары «Мельмот-жертва» никто не замечает…
Если подытожить, в книге чего только нет. Про вину, искупление и прощение уже говорила. Но ведь где любовь, там и ненависть, где дружба, там и предательство, где отчаяние, там и надежда. Да много всего. Интересно однозначно, если и не ново. На протяжении всего повествования ощущается падение в бездну. И уже практически готов достигнуть дна – но нет. В финале, немного поспешном и смазанном, побеждает надежда. И очень хорошо.
В каком-то смысле урок, усвоенный (выстраданный) героиней, - напутствие всем нам. Да не нужны мы никому, наблюдать ещё за нами. Но из этого вовсе не следует, что собственные презренность или низость удастся «замять». Нет, не получится, перед самим собой так уж точно. Отсюда вывод: следи за собой сам, предельно внимательно следи. Будь готов ответить за каждый нелицеприятный (и уж тем паче преступный) поступок, ибо возмездие неизбежно. И оно, кстати, внутри нас самих настигает гораздо чаще, чем извне.
Мельмот
·
Мельмот
1.4K
О мерзкой дешёвке замолвлю словечко…
И буду краткой, ибо оправдания гнуси этой нет, сочувствия не заслуживает. А роман просто хорош.
«Отсутствие аудитории никогда не должно служить помехой настоящему художнику»
(Джон Бойн «Лестница в небо»)
А вот Морису Свифту, главному герою романа Джона Бойна, моральному уроду и отпетому мерзавцу, только это и было нужно – аудитория. Слава, пьедестал, короткие списки премий… Одним словом, мишура и чушь. Помните, как у Пастернака: «Цель творчества – самоотдача, а не шумиха, не успех. Позорно, ничего не знача, быть притчей на устах у всех»? От себя добавлю, пусть и прозвучит резонансно (по нашим-то временам), честолюбие – скорее недостаток. Мне кажется, оно отвлекает от творчества. Впрочем, признаю, отвлекает и портит оно лишь творцов. Тех, кому Бог отмерил истинный талант. Но это, ни в коей мере, не про героя «Лестницы…»
Наш пострел ошеломительно бездарен и ничуть этой сутью не смущён. Он – графоман, вор сюжетов и мразь, у него врождённый душевный изъян – абсолютная атрофия чувств. Автор выводит на первый план его исключительные амбиции и незаурядную внешность. Красив, с подачи писателя, так, что все, от мала до велика, как мужчины, так и женщины, «падают и в штабеля укладываются». С ума сойти, никогда бы не подумала, что мужчине нужен «фасад»… Шёл бы тогда в модели.
Но нет, негодяй упрямо грезил лишь литературным олимпом, прекрасно при этом сознавая, что сказать читателям ему нечего. А зачем тогда? И на что, скажите на милость, законченному себялюбцу нужен ребёнок?? Дурь и блажь, но сомневаться не приходиться, что этот малый, с его-то извращённым упорством, залезет по лестнице в небо. И там так ничего и не поймёт. Что был не прав, я имею в виду. Ну а человеческим жизням, что послужили ступенями этой ошибке природы, просто не повезло. Крайне, скажем так, не посчастливилось, повстречаться на жизненном пути с редким отморозком.
Должно быть, я выгляжу резкой и эмоциональной, однако, подозреваю, на то и был авторский прицел. К слову уж, Бойн умеет пробрать до печёнок. Удивительно, все его книги такие разные, но одинаково трогающие душу. Заставляют ли его истории, как и сегодня рассматриваемая «Лестница…», о чём-то задуматься? В общем, да. В частности, в романе вскрывается современное литературное закулисье. Предлагаю улыбнуться вот такой, например, мысли: «Штука просто в том, что обычно, когда я спрашиваю у писателей, хотят ли они услышать правду, и они отвечают, что да, на самом деле им, конечно, нужно что угодно, кроме правды. Они желают, чтобы я осыпал их похвалами и рассказывал, что им пора стряхивать со смокингов пыль для получения Нобелевской премии». Суета сует…
Или такая вот провокация: «…литература важнее человеческой жизни, поэтому чем тут беда, если несколько человек сгинуло на пути к безупречности?» Как вам? Мне показалось, что от фразы веет обобщённостью. Это сейчас не про Мориса Свифта, это вообще о сегодняшнем дне в литературно-издательской сфере. Очень и очень печально.
Зато вот этот факт неоспорим : «…жизнь гораздо шире слов и сюжетов». Действительно недюжинным даром нужно обладать, чтобы суметь чью-то человеческую жизнь уместить в рамки романа. И показать её так, чтобы верили, размышляли и чувствовали. «…писатель так работает. Пользуется своим воображением. Пытается понять, каково это быть живым в тот миг, что никогда не существовал, с тем человеком, который никогда не жил, произносить слова, которые никогда не произносились вслух». У Джона Бойна это в очередной раз получилось с блеском.
Интересная книга. Говоря о ней, позволила себе опустить все дежурные оценки композиции, стиля, увязки-развязки и прочее. Всё это лишнее, потому что всё хорошо. Поклонники писателя разочарованы не будут. А новички получат изрядную эмоциональную встряску, как минимум. Как максимум – станут поклонниками Бойна. Улыбающийся смайл.
И буду краткой, ибо оправдания гнуси этой нет, сочувствия не заслуживает. А роман просто хорош.
«Отсутствие аудитории никогда не должно служить помехой настоящему художнику»
(Джон Бойн «Лестница в небо»)
А вот Морису Свифту, главному герою романа Джона Бойна, моральному уроду и отпетому мерзавцу, только это и было нужно – аудитория. Слава, пьедестал, короткие списки премий… Одним словом, мишура и чушь. Помните, как у Пастернака: «Цель творчества – самоотдача, а не шумиха, не успех. Позорно, ничего не знача, быть притчей на устах у всех»? От себя добавлю, пусть и прозвучит резонансно (по нашим-то временам), честолюбие – скорее недостаток. Мне кажется, оно отвлекает от творчества. Впрочем, признаю, отвлекает и портит оно лишь творцов. Тех, кому Бог отмерил истинный талант. Но это, ни в коей мере, не про героя «Лестницы…»
Наш пострел ошеломительно бездарен и ничуть этой сутью не смущён. Он – графоман, вор сюжетов и мразь, у него врождённый душевный изъян – абсолютная атрофия чувств. Автор выводит на первый план его исключительные амбиции и незаурядную внешность. Красив, с подачи писателя, так, что все, от мала до велика, как мужчины, так и женщины, «падают и в штабеля укладываются». С ума сойти, никогда бы не подумала, что мужчине нужен «фасад»… Шёл бы тогда в модели.
Но нет, негодяй упрямо грезил лишь литературным олимпом, прекрасно при этом сознавая, что сказать читателям ему нечего. А зачем тогда? И на что, скажите на милость, законченному себялюбцу нужен ребёнок?? Дурь и блажь, но сомневаться не приходиться, что этот малый, с его-то извращённым упорством, залезет по лестнице в небо. И там так ничего и не поймёт. Что был не прав, я имею в виду. Ну а человеческим жизням, что послужили ступенями этой ошибке природы, просто не повезло. Крайне, скажем так, не посчастливилось, повстречаться на жизненном пути с редким отморозком.
Должно быть, я выгляжу резкой и эмоциональной, однако, подозреваю, на то и был авторский прицел. К слову уж, Бойн умеет пробрать до печёнок. Удивительно, все его книги такие разные, но одинаково трогающие душу. Заставляют ли его истории, как и сегодня рассматриваемая «Лестница…», о чём-то задуматься? В общем, да. В частности, в романе вскрывается современное литературное закулисье. Предлагаю улыбнуться вот такой, например, мысли: «Штука просто в том, что обычно, когда я спрашиваю у писателей, хотят ли они услышать правду, и они отвечают, что да, на самом деле им, конечно, нужно что угодно, кроме правды. Они желают, чтобы я осыпал их похвалами и рассказывал, что им пора стряхивать со смокингов пыль для получения Нобелевской премии». Суета сует…
Или такая вот провокация: «…литература важнее человеческой жизни, поэтому чем тут беда, если несколько человек сгинуло на пути к безупречности?» Как вам? Мне показалось, что от фразы веет обобщённостью. Это сейчас не про Мориса Свифта, это вообще о сегодняшнем дне в литературно-издательской сфере. Очень и очень печально.
Зато вот этот факт неоспорим : «…жизнь гораздо шире слов и сюжетов». Действительно недюжинным даром нужно обладать, чтобы суметь чью-то человеческую жизнь уместить в рамки романа. И показать её так, чтобы верили, размышляли и чувствовали. «…писатель так работает. Пользуется своим воображением. Пытается понять, каково это быть живым в тот миг, что никогда не существовал, с тем человеком, который никогда не жил, произносить слова, которые никогда не произносились вслух». У Джона Бойна это в очередной раз получилось с блеском.
Интересная книга. Говоря о ней, позволила себе опустить все дежурные оценки композиции, стиля, увязки-развязки и прочее. Всё это лишнее, потому что всё хорошо. Поклонники писателя разочарованы не будут. А новички получат изрядную эмоциональную встряску, как минимум. Как максимум – станут поклонниками Бойна. Улыбающийся смайл.
Лестница в небо
·
Лестница в небо
717
Она поспешила родиться…
Люди, опередившее время, в котором им выпало жить, либо безнадёжно от него отставшие, безусловно, есть. Быть может, их не так много, но от этого каждая личная трагедия не умаляется. Называть это явление можно ошибкой, насмешкой судьбы, драмой… Да, пожалуй, именно так – драмой. Чтобы откорректировать порушенный баланс, этим людям лучше всего попросту исчезнуть.
Бывает также, что сами заложники «преждевременности» (или опоздания) с собой даже и не успевают ещё толком разобраться, чтоб принять трудное решение – не быть, тогда им в этом весьма охотно и с огоньком помогают близкие. Так и произошло с Эсме Леннокс, главной героиней книги британки Мэгги О`Фаррелл.
Беда яркой и умной, живой и непосредственной девушки, пришедшей в мир лет на …дцать раньше, чем ей бы следовало для того, чтоб встретить счастливую участь, усугубилась ещё и на редкость глухими, бесчувственными, «неживыми» родственниками. Представляете, после содеянного они неплохо себе продолжали жить, вкусно есть, сладко спать, не чувствуя греха: подумаешь, линчевали белую ворону…
Эсме не прожила жизнь, она пробыла, и, конечно, жизнью то не назвать. Наверное, можно допустить, что ей захотелось бы отомстить… Но зачем? Ведь та, что «дождалась» освобождения жертвы косности и ханжества, уже наказана и без того, да и счастлива не была никогда… Однако автору виднее: решила, что нужно так, значит, так тому и быть.
Роман, очень скромный по объёму и не изобилующий смыслами, важно не прочитать, а именно «прожить»: ужасаться, негодовать, ненавидеть, сопереживать, не верить и надеяться. Потому что при подходе с позиций разума вся конструкция О`Фаррелл грозит рассыпаться за недостоверностью хотя бы: драма случилась в 30-е годы прошлого века в просвещённой Англии. Прошлого века, 20-го то есть, не 19-го же… Выход у чудачки-Эсме точно нашёлся бы, она не успела просто, её «исчезли» на взлёте.
Повествование ведётся от трёх разных рассказчиц, пожалуй, это плюс, который добавляет интриги тому, что угадывалось ещё с первой четверти книги. О языке и стиле особо сказать нечего, не завораживает и не ослепляет, но не мешает и не раздражает. Одним словом, тональность использована писательницей удачная для темы.
А в завершении всё-таки хочется вернуться к началу и пожелать главной героине: милая Эсме, ты фатально поторопилась явиться в этот мир, ты пала жертвой убогих условностей и бездушия близких, но эстафету бесстрашия, свободомыслия и искренности в совокупности с талантом, верностью себе и добротой подхватила и не упустит твоя внучка. Поэтому всё было не зря.
Люди, опередившее время, в котором им выпало жить, либо безнадёжно от него отставшие, безусловно, есть. Быть может, их не так много, но от этого каждая личная трагедия не умаляется. Называть это явление можно ошибкой, насмешкой судьбы, драмой… Да, пожалуй, именно так – драмой. Чтобы откорректировать порушенный баланс, этим людям лучше всего попросту исчезнуть.
Бывает также, что сами заложники «преждевременности» (или опоздания) с собой даже и не успевают ещё толком разобраться, чтоб принять трудное решение – не быть, тогда им в этом весьма охотно и с огоньком помогают близкие. Так и произошло с Эсме Леннокс, главной героиней книги британки Мэгги О`Фаррелл.
Беда яркой и умной, живой и непосредственной девушки, пришедшей в мир лет на …дцать раньше, чем ей бы следовало для того, чтоб встретить счастливую участь, усугубилась ещё и на редкость глухими, бесчувственными, «неживыми» родственниками. Представляете, после содеянного они неплохо себе продолжали жить, вкусно есть, сладко спать, не чувствуя греха: подумаешь, линчевали белую ворону…
Эсме не прожила жизнь, она пробыла, и, конечно, жизнью то не назвать. Наверное, можно допустить, что ей захотелось бы отомстить… Но зачем? Ведь та, что «дождалась» освобождения жертвы косности и ханжества, уже наказана и без того, да и счастлива не была никогда… Однако автору виднее: решила, что нужно так, значит, так тому и быть.
Роман, очень скромный по объёму и не изобилующий смыслами, важно не прочитать, а именно «прожить»: ужасаться, негодовать, ненавидеть, сопереживать, не верить и надеяться. Потому что при подходе с позиций разума вся конструкция О`Фаррелл грозит рассыпаться за недостоверностью хотя бы: драма случилась в 30-е годы прошлого века в просвещённой Англии. Прошлого века, 20-го то есть, не 19-го же… Выход у чудачки-Эсме точно нашёлся бы, она не успела просто, её «исчезли» на взлёте.
Повествование ведётся от трёх разных рассказчиц, пожалуй, это плюс, который добавляет интриги тому, что угадывалось ещё с первой четверти книги. О языке и стиле особо сказать нечего, не завораживает и не ослепляет, но не мешает и не раздражает. Одним словом, тональность использована писательницей удачная для темы.
А в завершении всё-таки хочется вернуться к началу и пожелать главной героине: милая Эсме, ты фатально поторопилась явиться в этот мир, ты пала жертвой убогих условностей и бездушия близких, но эстафету бесстрашия, свободомыслия и искренности в совокупности с талантом, верностью себе и добротой подхватила и не упустит твоя внучка. Поэтому всё было не зря.
Исчезновение Эсме Леннокс
·
Исчезновение Эсме Леннокс
25
Сегодня, спустя примерно пару месяцев, припоминаю, когда читала, думала: ай лихо, ну закрутил! И про положенный в финале ушат холодной воды тоже помню. Куда-то, правда, подевались подробности и даже общая картинка - так то ж может свидетельствовать и в пользу автора, нагородившего огород столь замысловато. Не забылся Рим. Город этот древний у Донато Карризи удивительный! С полагающимися ему по статусу героя детективной истории тайнами Ватикана и (внимание, находка автора!) архивом преступлений. Помню, были в романе Охотник и добыча, был парень в амнезии, иррационально чувствующий зло, и женщина, страждущая найти убийцу мужа. Ещё была (о!) Припять с её, как оказалось, не всегда мёртвыми ужасами, ибо она сумела взрастить очень даже живую, вполне себе ходячую, абсолютную, и тем уникальную, Жуть. Не обошлось без маньяка, похищавшего девушек, тогда как девушки-то в книге “шли” вроде как параллельно, они не сильно были интересны автору, гораздо больше его занимали рассуждения о Добре и Зле и прочая как бы философия.
Из рассматриваемых Карризи моральных дилемм вспоминаются две. Мстить или прощать за причинённое зло? Оригинальностью ответ писателя не блещет, над этим в разные эпохи уже поломали головы многие прочие литераторы. Месть - дорога в никуда, давно известно, а способность прощать - свойство редкое для человека, доступное лишь единицам с исключительно высоким уровнем душевного развития. Но вот следующий вопрос, поставленный автором, по-моему, действительно интересный. Напортачил совершенно безобразно, отняв у человеческого существа Богом ему данную жизнь, а потом - раз, память потерял. Должен ли ответ держать, если забыл? Допустимо ли нести наказание, если ты уже, считай, другая личность, пусть и не вполне полноценная, без прошлого, но очевидно другая? Пожалуй, и впрямь тупик…
Предпочитая сама, если уж говорить о детективной литературе, скорее психологию и триллер и не являясь большой любительницей историй о тайных обществах в стиле Дэна Брауна, я всё же рекомендую Донато Карризи. Почему нет? Роман, безусловно, яркий и атмосферный, не лишённый удачных находок. Сюжет, опять же, как я упоминала, лихо закручен, едва ли не слишком… И все ниточки, щедро раскиданные по тексту, что самое главное в данном жанре, превосходно увязываются в финале. Так и что ещё нужно, когда душа желает испугаться и быть потрясённой, а ум, напротив, не прочь подремать?..
Из рассматриваемых Карризи моральных дилемм вспоминаются две. Мстить или прощать за причинённое зло? Оригинальностью ответ писателя не блещет, над этим в разные эпохи уже поломали головы многие прочие литераторы. Месть - дорога в никуда, давно известно, а способность прощать - свойство редкое для человека, доступное лишь единицам с исключительно высоким уровнем душевного развития. Но вот следующий вопрос, поставленный автором, по-моему, действительно интересный. Напортачил совершенно безобразно, отняв у человеческого существа Богом ему данную жизнь, а потом - раз, память потерял. Должен ли ответ держать, если забыл? Допустимо ли нести наказание, если ты уже, считай, другая личность, пусть и не вполне полноценная, без прошлого, но очевидно другая? Пожалуй, и впрямь тупик…
Предпочитая сама, если уж говорить о детективной литературе, скорее психологию и триллер и не являясь большой любительницей историй о тайных обществах в стиле Дэна Брауна, я всё же рекомендую Донато Карризи. Почему нет? Роман, безусловно, яркий и атмосферный, не лишённый удачных находок. Сюжет, опять же, как я упоминала, лихо закручен, едва ли не слишком… И все ниточки, щедро раскиданные по тексту, что самое главное в данном жанре, превосходно увязываются в финале. Так и что ещё нужно, когда душа желает испугаться и быть потрясённой, а ум, напротив, не прочь подремать?..
Потерянные девушки Рима
·
“Право внуков - знать, что есть человек, который всегда на твоей стороне. Независимо от обстоятельств. Даже если ты ошибаешься. Особенно если ты ошибаешься. Бабушка - это одновременно щит и меч, это совсем особенный вид любви…” (Ф. Бакман)
“Бабушка…” способна заставить любить и мечтать, огорчаться и радоваться, она напоминает, умиляет, согревает и примиряет, наконец, она уносит в иные миры, например, в чудесное Просонье. Эта книга - истинный подарок, ибо она добра и мудра, история эта мало кого способна оставить равнодушным.
В полуфантастическом повествовании о слишком взрослом семилетнем ребёнке и слишком ребячливой старой бабушке найдётся всё, что необходимо для отдыха и смеха. Но вместе с тем достаточно того, о чём предстоит задуматься исключительно серьёзно. А “изобретённые” бабушкой сказочные миры Просонья несомненно придутся по вкусу любителям фэнтези, да и прочим взрослым людям, сохранившим в себе “детскость”.
Бакман блестяще справился с образами. Его герои - мы с вами: зануды и перфекционисты, чистоплюи и неряхи, раненые души и судьи. Может случиться и так, что Эльса - соседская девочка с богатой речью, а бабуля - та самая чудачка с 4 этажа. В романе даже “сказочные” персонажи удивительно живые!
Автор деликатен и непосредствен, главное же, он тысячу раз прав! Например, “... не все монстры похожи на монстров. Некоторые носят монстра внутри”. Да ведь отнюдь не некоторые, а очень даже многие, увы… Или вот ещё: “Ничто так не раздражает , как человек, который в своей безупречной любезности не дает тебе повода назвать его придурком”. Что на этого скажете? Ответ можно оформить подходящими смайлами… А как вам такое: “Весь фокус в том, что ни один человек не является полностью говнюком, но и совсем не быть им тоже не может. Важно стараться быть как можно меньшим говнюком - но это как раз самое трудное в жизни”? Думаю, пожалуй, лишь тем лицам не придётся по вкусу слишком честная позиция писателя, что не признают в себе даже малой степени этого самого качества на букву “г”.
Одним словом, “Если у тебя есть бабушка, считай, что за тобой целая армия”. Однако если нет бабушки, уже нет или она гм-м-м, скажем, недостаточно самоотверженна и эксцентрична, “Бабушка…” от Фредрика Бакмана пусть не заменит, но выручит однозначно. Она придёт на помощь, утешит, вдохновит. Потому что она очень настоящая, единственная в своём роде, да просто обалденная!
Читать всем! Кроме разве тех, что были помянуты парой абзацев выше)))
“Бабушка…” способна заставить любить и мечтать, огорчаться и радоваться, она напоминает, умиляет, согревает и примиряет, наконец, она уносит в иные миры, например, в чудесное Просонье. Эта книга - истинный подарок, ибо она добра и мудра, история эта мало кого способна оставить равнодушным.
В полуфантастическом повествовании о слишком взрослом семилетнем ребёнке и слишком ребячливой старой бабушке найдётся всё, что необходимо для отдыха и смеха. Но вместе с тем достаточно того, о чём предстоит задуматься исключительно серьёзно. А “изобретённые” бабушкой сказочные миры Просонья несомненно придутся по вкусу любителям фэнтези, да и прочим взрослым людям, сохранившим в себе “детскость”.
Бакман блестяще справился с образами. Его герои - мы с вами: зануды и перфекционисты, чистоплюи и неряхи, раненые души и судьи. Может случиться и так, что Эльса - соседская девочка с богатой речью, а бабуля - та самая чудачка с 4 этажа. В романе даже “сказочные” персонажи удивительно живые!
Автор деликатен и непосредствен, главное же, он тысячу раз прав! Например, “... не все монстры похожи на монстров. Некоторые носят монстра внутри”. Да ведь отнюдь не некоторые, а очень даже многие, увы… Или вот ещё: “Ничто так не раздражает , как человек, который в своей безупречной любезности не дает тебе повода назвать его придурком”. Что на этого скажете? Ответ можно оформить подходящими смайлами… А как вам такое: “Весь фокус в том, что ни один человек не является полностью говнюком, но и совсем не быть им тоже не может. Важно стараться быть как можно меньшим говнюком - но это как раз самое трудное в жизни”? Думаю, пожалуй, лишь тем лицам не придётся по вкусу слишком честная позиция писателя, что не признают в себе даже малой степени этого самого качества на букву “г”.
Одним словом, “Если у тебя есть бабушка, считай, что за тобой целая армия”. Однако если нет бабушки, уже нет или она гм-м-м, скажем, недостаточно самоотверженна и эксцентрична, “Бабушка…” от Фредрика Бакмана пусть не заменит, но выручит однозначно. Она придёт на помощь, утешит, вдохновит. Потому что она очень настоящая, единственная в своём роде, да просто обалденная!
Читать всем! Кроме разве тех, что были помянуты парой абзацев выше)))
Бабушка велела кланяться и передать, что просит прощения
·
“Лунный свет” пленит названием: есть ведь какая-то магия, правда? А ещё обещанием приключений. Последнее, к сожалению, лично меня не поразило, с магией немного лучше получилось. Даже не с магией - с тайной. Лишь она и будоражила, да ещё характеры.
Дед колоритен, но т.к. рассказ предвзят, ибо ведётся от лица восхищённого внука, то… что мне, как читателю, до него? Хочется же всегда личное отношение формировать. Бабушка - лучше. Много лучше. Возможно, оттого, что загадка для родни, а, значит, и для рассказчика, соответственно и для читателя? Фееричная дама, что с Конем без кожи, что без оного! Даже жаль, что безумная… Да и мама не лыком шита, темперамент плюс поза жертвы равно героиня. Каков внук (тире автор), читателя оставляют в неведении. Оно и понятно, ведь чудил с размахом весь роман лишь его дед.
В принципе, под нужное настроение, книга могла бы прочитаться иначе. Не сложилось. Много американской гордости и еврейской исключительности. Холокост опять же… Но как-то на полях. Даже затрудняюсь определить, о чём собственно история. Предположу, что о любви. Деда к бабушке. Увы, в одну сторону. По объективной, впрочем, причине. Еще, допущу, о масштабе личности самого деда. Судя отстранённо, не зря всё же внук внимает ему, умирающему, едва ли не с благоговением. Видимо, это всё. Остальное - детали. Нацистские учёные, полёты на луну, ФАУ-2, изобретения для разведки, охота на змей и прочее. Есть ещё намёки на страшное бабушкино прошлое, вместо которого оказалась лишь душевная болезнь. Мало.
Не читала прежде Шейбона, а у него ведь толпы поклонников, в каком только жанре он не работает! Возьму на себя наглость предположить, что именно данные “приключения” стоило бы излагать линейно, не в виде кусковых воспоминаний с пятого на десятое? Иногда такое писательское решение упрощает задачу восприятия без утраты “изюминки”, как ни странно. Однако замолкаю, но попробовать советую, приключения же ведь! Кроме того, серьёзных претензий высказать не могу. Времени потраченного не жаль, никогда не следует лениться составить собственное мнение. “Не моё” - не значит “плохо” и не предполагает, что “не ваше”.
Дед колоритен, но т.к. рассказ предвзят, ибо ведётся от лица восхищённого внука, то… что мне, как читателю, до него? Хочется же всегда личное отношение формировать. Бабушка - лучше. Много лучше. Возможно, оттого, что загадка для родни, а, значит, и для рассказчика, соответственно и для читателя? Фееричная дама, что с Конем без кожи, что без оного! Даже жаль, что безумная… Да и мама не лыком шита, темперамент плюс поза жертвы равно героиня. Каков внук (тире автор), читателя оставляют в неведении. Оно и понятно, ведь чудил с размахом весь роман лишь его дед.
В принципе, под нужное настроение, книга могла бы прочитаться иначе. Не сложилось. Много американской гордости и еврейской исключительности. Холокост опять же… Но как-то на полях. Даже затрудняюсь определить, о чём собственно история. Предположу, что о любви. Деда к бабушке. Увы, в одну сторону. По объективной, впрочем, причине. Еще, допущу, о масштабе личности самого деда. Судя отстранённо, не зря всё же внук внимает ему, умирающему, едва ли не с благоговением. Видимо, это всё. Остальное - детали. Нацистские учёные, полёты на луну, ФАУ-2, изобретения для разведки, охота на змей и прочее. Есть ещё намёки на страшное бабушкино прошлое, вместо которого оказалась лишь душевная болезнь. Мало.
Не читала прежде Шейбона, а у него ведь толпы поклонников, в каком только жанре он не работает! Возьму на себя наглость предположить, что именно данные “приключения” стоило бы излагать линейно, не в виде кусковых воспоминаний с пятого на десятое? Иногда такое писательское решение упрощает задачу восприятия без утраты “изюминки”, как ни странно. Однако замолкаю, но попробовать советую, приключения же ведь! Кроме того, серьёзных претензий высказать не могу. Времени потраченного не жаль, никогда не следует лениться составить собственное мнение. “Не моё” - не значит “плохо” и не предполагает, что “не ваше”.
Лунный свет
·
Лунный свет
3.6K
