Что и как экранизировали режиссеры советского авангарда

Путь главного режиссера советского авангарда начался с экспериментальной киновставки «Дневник Глумова» в спектакль по комедии Островского «На всякого мудреца довольно простоты». Экспериментальной во многих смыслах: место действия Эйзенштейн перенес из Москвы в Париж, героями сделал русских эмигрантов, а стиль классической постановки поменял в пользу эксцентричных цирковых элементов и итальянской комедии масок.

Марс по-конструктивистски — первая советская кинофантастика вышла в свет в 1924 году и сразу получила признание зрителей. Яков Протазанов, один из пионеров отечественного кинематографа, взял за основу сай-фай-роман Алексея Толстого «Аэлита», однако его киноверсия достаточно вольно интерпретирует первоисточник. Одно из самых заметных отличий — в соотношении фантастического и реалистического: довольно много времени мы наблюдаем не за космическими перелетами, а за обычной жизнью москвичей.

Переосмысляли режиссеры-авангардисты и Пушкина: в экранизации «Капитанской дочки» Юрия Тарича Петр Гринев показан трусом и недорослем, зато Швабрин, вступивший в пугачевский отряд, стал, по сути, главным героем и примером классово верного поведения.

Еще один пример разворота классического сюжета в сторону новой идеологии: в своей киноверсии комедии Фонвизина режиссер Григорий Рошаль намеренно сделал ставку на карикатурность. Тучные дворяне одновременно крестятся, дерутся, и самодурство их не знает границ. Но, несмотря ни на что, жестокая помещица Простакова будет наказана — и даже усадьба во время съемок сгорит по-настоящему.

Гоголь был важным автором для раннесоветского искусства и гуманитарной науки. В 1919 году вышла статья Бориса Эйхенбаума «Как сделана „Шинель“ Гоголя», оказавшая огромное влияние на литературоведение и не только.

И именно по шедеврам Гоголя Григорий Козинцев и Леонид Трауберг создали один из самых выдающихся фильмов советского киноавангарда. Гротескная трагикомедия с явным социальным подтекстом выросла из двух произведений Николая Васильевича — собственно «Шинели» и «Невского проспекта».

Сам Николай Васильевич вдохновлялся немецкими писателями первой трети XIX века, например Гофманом. А Козинцев и Трауберг, в свою очередь, многое почерпнули у немецких экспрессионистов. Как итог — довольно жуткая, полная острых углов и неудобных ракурсов картина без того отчаянного положения бедного Башмачкина и его безрадостной жизни.