Моя мадленочка

Думаете, эта книга о страданиях прекрасной куртизанки эстер? Да щас. Она, безусловно, также о страданиях куртизанки люсьена. Потому что жак коллен - это не какой-нибудь смешной банкир - старикашка нусинген, который даже не может нормально говорить на языке любви, то есть на французском. То есть, по определению, заранее комичен. Кто сочувствует клоуну, даже грустному? Никто. Нда. Так вот! А коллен - это сам дьявол во плоти по заверению бальзака. И, поскольку, он (бальзак) - автор, то приходится верить. Поэтому люсьен очень страдает посреди своих блеска и нищеты, так как расплата за услуги выходит в приличную такую французскую копеечку.
Парижская драма усугубляется тем, что в люсьена продолжают влюбляться дамы всех сословий. И бедный мальчик просто разрывается на кусочки, чтобы поспеть осчастливить всех, включая персонального дьявола, конечно же. И получается это у него из рук вон плохо, потому что он так и остался нежным, слабовольным цветочком и все такое.

Между делом, страдающая эстер измывается над нусингеном, которого милостиво подбадривает жена. Мне прям очень нравятся парижские жены и мужья, которые наряжают свои половинки, дабы те понравились любовникам, дают дельные советы по вопросам любви и готовы жертвовать собой, лишь бы жене (мужу) было хорошо. Это, ясно-понятно, безнравственно. Но как же это мило. Мило и все тут. Можете выписать меня из порядочных граждан, но буду стоять на своем.
Помимо садизма в отношении банкиров эстер печется о счастье люсена в ущерб собственному. И в этом благом начинании наставляет ее, естественно, коллен. Ибо! Ежели ты - куртизанка, то нечего мечтать о личном мещанском счастье и вообще нечего мечтать о нем, имея в виду солнышко люсьена. Таково мнение дьявола. И что-то в этом есть. Наверное. Может быть. Короче, кто платит за обед, тот и танцует люсьена.

«- Можно ли меня назвать эгоистом? Вот какова любовь! Так преданы бывают лишь королям, но я короновал моего Люсьена! И будь я прикован на остаток моих дней к прежней цепи, мне кажется, что я был бы спокоен, думая: " Он на бале, он при дворе". Душа и мысль мои торжествовали бы, пусть плоть моя была бы во власти тюремных надсмотрщиков! Вы жалкая самка, вы и любите как самка!»

Но не стоит так уж безоглядно доверять байкам коллена про нежные платонические чувства. Я сначала тоже повелась, но потом бальзак запалил контору. Случайно или намеренно, пожалуй, уже не имеет значения. Ибо лично у меня не осталось сомнений в том, что коллен любит юношей отнюдь не отеческой и не братской любовью, даже если и обожествляет их, как люсьена.

А произошло разоблачение так. Некие полицейские шпики решили нагреть ручонки, пощипав за бока люсьена и его покровителя. Закончилось все водворением нашей парочки в тюрьму. И тут, слегонца отвлекусь от темы, снова выяснилось, насколько велика власть великосветских парижанок. Ежели они любят, то лягут костьми, но освободят из тюремной камеры даже серийного убийцу, чего уж там говорить о люсьене. И снова преданный парижский муж был готов на все ради любовника жены.
Однако, вернемся к страданиям сурового коллена. Ибо в тюрьме настал его черед корчиться в муках. Цитирую.

«Ах, никогда самая добрая мать не любила так нежно своего единственного сына, как я любил этого ангела! Если бы вы знали! Добро расцветало в этом сердце, как распускаются цветы на лугах. Он был слабоволен – вот его единственный недостаток! Слаб, как струна лиры, такая звучная, когда она натянута… Это прекраснейшие натуры, их слабость не что иное, как нежность, восторженность, способность расцветать под солнцем искусства, любви, красоты, всего того, что в тысячах форм создано творцом для человека!.. Короче, Люсьен, так сказать, был неудавшейся женщиной.»

Представляю, как он радовался, что женщина из люсьена таки не удалась. И плакал о несбывшемся.

«Он женился бы на своей Клотильде де Гранлье. И Эстер не связывала бы мне руки. Люсьен чересчур любил ее, а Клотильду, эту спасательную доску, он никогда не полюбил бы... Ах! Малыш был бы моим безраздельно!»

Но тут прямо посреди горьких стенаний возникло новое доказательство, что коллен любит юношей отнюдь не отеческой и не братской любовью, даже если и обожествляет их, как люсьена. В толпе преступников во дворе тюрьмы образовался некий блондин, конечно же, не столь прекрасный как наша куртизанка. Но тоже ничего.

«Когда-то на галерах этот юноша был для него тем же, чем Люсьен в Париже... его любимцем!" В сочетании с тем, что известно о этом юноше...
" - О господин начальник, вот душа, которую надобно спасти!.. - вскричал Жак Коллен.
Святотатец сложил руки с горячностью отчаявшегося любовника, а внимательно следивший за ним начальник тюрьмы принял это за религиозное рвение.»

И заверте... то есть прямо как из рога изобилия посыпалась информация, порочащая блондина. Кличка на галерах у него была мадлена, так же известен любовью выходить на дело в дамском платье. И в конце концов прозвучал многозначительный диалог.

«– Sempre mi! (навеки мой) – сказал Жак Коллен, подойдя к Теодору и шепнув это условное выражение ему на ухо.
– Sempre ti! (навеки твой) – ответил юноша на пароль. – Да, ты мой даб.»

И, казалось бы, это такая мелочь, но нет.

«– Я сглупил, развернув весь свой талант ради тысячи экю!..
– Нет, ради женщины! – возразил Жак Коллен. – Я всегда говорил тебе, что мы из-за них теряем голову!..
Жак Коллен бросил на Теодора взгляд, полный презрения.
– Тебя ведь не было! – отвечал корсиканец. – Я был одинок.
– Ты любишь эту девчонку? – спросил Жак Коллен, почувствовав скрытый упрек.
– Ах, если я хочу жить, то теперь больше ради тебя, чем ради нее.
– Будь спокоен! Недаром я зовусь Обмани-Смерть! Я позабочусь о тебе!
– Неужто жизнь? – вскричал молодой корсиканец, поднимая связанные руки к сырому своду каземата.
– Моя Мадленочка, готовься воротиться на лужок, – продолжал Жак Коллен.»

Короче, моя мадленочка, то есть тетка.

«Чтобы дать некоторое понятие о личностях, которых заключенные, надсмотрщики и надзиратели называют тетками, достаточно привести великолепное определение, какое дал им начальник одной из центральных тюрем, сопровождая лорда Дэрхема, посетившего во время своего пребывания в Париже все дома заключения. Этот любознательный лорд, желая изучить французское правосудие во всех его подробностях, даже попросил палача, покойного Сансона, установить свой механизм и пустить его в ход, казнив живого теленка, чтобы иметь понятие о действии машины, прославленной Французской революцией.
Начальник, ознакомив его с тюрьмой, тюремными дворами, мастерскими, темницами и прочим, указал на одну камеру.
«Я не поведу туда вашу милость, - сказал он с отвращением, - там сидят тетки». «Ао! - произнес лорд Дэрхем. - А что же это такое? «Средний пол, милорд».»

У меня опосля этого остался только один вопрос. Как? Как вообще в те времена бальзак умудрился тиснуть в печать эту книгу, то есть примите мое восхищение, месье. Это было дерзко, нда.

И какой же вывод можно сделать из всего прочитанного. В покровители лучше выбирать дьявола, а не клоуна. И никаких левых связей без одобрения босса. И парижанки - это высшие существа. И все прозвучавшее, наверное, безнравственно. Но, поскольку, я уже выписана из приличных граждан, то в общем-то и все равно.