📚 Первое знакомство с творчеством Сергея Довлатова состоялось у меня чуть больше 10 лет назад. Тогда по рекомендации друга прочел у него небольшую повесть "Наши". Повесть в целом понравилась, приглянулся и авторский стиль, и незаурядный юмор где-то на грани чёрного, но беззлобный с лёгким оттенком печали. Правда читать что-то ещё у Довлатова я не стал - уж слишком он был далёк от убеждений и ценностей, которые я разделял. Не близок он и сейчас, но недавно мне на глаза попался сборник его повестей и я подумал: "А почему бы не почитать? Писатель без сомнений талантливый, а убеждения не обязательно разделять. Можно их критически осмыслить, с чем-то согласиться, что-то не принять". И вот отзыв на повесть "Зона. Записки надзирателя".

📚 В основу повести легли собственный опыт и впечатления автора, полученные во время армейской службы в начале 60-х годов в рядах военизированной охраны (ВОХР) в системе исправительно-трудовых лагерей Коми АССР. Первые наброски Довлатов стал делать ещё во время службы, основная часть была написана в 60-е, но издана повесть была только в США в 1982 году после эмиграции писателя из Советского Союза.

📚 Повесть состоит из полутора десятков фрагментов, где запечатлены эпизоды жизни и быта лагерной охраны и заключенных. Главный герой Борис Алиханов - альтер-эго Довлатова - солдат-срочник ВОХР из числа охраны исправительно-трудового лагеря в одном из посёлков Крайнего Севера. Ленинградец, выходец из интеллигентной семьи, Алиханов чужд как среде надзирателей, так и среде заключенных. Его цепкий взгляд пытается беспристрастно фиксировать события, выхватить из серой каши солдатско-зэковских будней яркие и зачастую парадоксальные эпизоды, а пытливый ум - переосмыслить происходящее по обе стороны колючей проволоки. Эпизоды, как правило, трагичны или, скорее, трагикомичны. В них часто сочетаются несочетаемые вещи. Так, в закоренелом рецидивисте и душегубе могут проснуться совершенно нехарактерные ему чувства; надзиратель может спасти зэка от неминуемой расправы, а зэки чуть не до смерти "отделать" надзирателя за то, что помешал карточной игре. Грезившая о Гейне и Шиллере девушка Катя может без памяти влюбиться в бездушного солдафона капитана Егорова и по примеру жён декабристов рвануть за ним в тайгу где в умывальнике лёд, снега наметает до форточки, а вместо Баха лай собак и визг пилорамы.

📚 Эпизоды из лагерной жизни перебиваются письмами автора издателю. В них он размышляет о человеческой природе в условиях свободы и несвободы, исторических коллизиях и опыте жизни в СССР и США.

📚 Лейтмотивом повести выступает идея, что надзиратели и заключенные мало чем отличаются друг от друга. Говорят на одном и том же языке, поют одни и те же песни, даже скрашивают свой скудный досуг примерно одинаково. Зона в понимании Довлатова - это советское общество в миниатюре со всеми его пороками и недостатками (про достоинства тут речи не идёт, ибо какие достоинства у Зоны!). Здесь и взаимоотношения "надзиратель-заключённый" (в широком понимании "власть-народ" или вообще "палач-жертва"), и копии "партийных органов", и показной интернационализм, и работа "ради галочки", и "низкопробная культура" и тэдэ, и тэпэ. На контрасте в письмах издателю размышления о том, как "свободно" живётся в США. Для тех лет это был мощный тренд: СССР - "империя зла" или "тюрьма народов".

📚 По прошествии значительного для истории временного промежутка позволю себе с Довлатовым не согласиться. Во-первых, в любом временном периоде в независимости от географии закрытое сообщество (армия, тюрьма, религиозная секта) в большинстве своём зеркально копирует модель того общества, внутри которого оно находится. Только зеркало это кривое и все недостатки, присущие обществу большому, в малом приобретают гипертрофированный характер. По-хорошему, рядом бы привести пример американского общества через призму их тюремной системы, да и вообще покопаться в нюансах столь любимой всеми американской "свободы". Но Довлатов этого не делает. Во-вторых, при всех своих недостатках СССР и советское общество обладали массой достоинств, демонтаж которых запустил по всему миру необратимые процессы, плоды которых мы сейчас пожинаем и ещё долго пожинать будем. А Довлатов, как-никак, усилия к этому демонтажу приложил. Только сорок с лишним лет назад ими это виделось как "благо", а сейчас несколько иначе.

📚 Тем не мене, повесть "Зона" я считаю достаточно сильной как в качестве кривого зеркала времени, так и в качестве продолжения "каторжного/тюремного/лагерного" опыта русских писателей с прямыми отсылками к Шаламову и Солженицыну (при всей моей нелюбви к нему!) и далее по восходящей к классикам - Достоевскому и Чехову. К прочтению рекомендую и читаю Довлатова дальше.