Виктóр Гюго "Последний день приговорëнного к смерти".
На фоне трёх великих его произведений - Отверженные, Собор Парижской Богоматери, Человек, который смеëтся это безусловно слабее. Возможно что всё дело в объëме. Как-то больше подходят этому автору большие книги, так называемые "кирпичи". Однако и оно прекрасно по своему.
1) Писатель отлично показал процесс изменения состояний парня. Вначале он готов был быть 10 раз убитым, лишь бы не пожизненная каторга. Затем после нескольких недель ожидания казни молодой человек понимает, что хочет жить, что каторжане хотя-бы живут и видят солнце, и согласен провести жизнь на каторге. Когда же дело доходит до Гревской площади, герой уже страшится и смерти, и каторги, и умоляет о помиловании.
Мы не видим ни размышлений о причинах его нынешнего положения, то есть о совершенном им преступлении, как мы узнаëм, убийстве. Ни соответственно раскаяния. Да, возможно Гюго просто не ставил перед собой такой цели, и всё же элемент рассуждений можно было ввести, чтобы читатель мог хоть немного сочувствовать парню. А так, все его страхи кажутся даже несколько лицемерными.
2) Виктóр, желая того, или нет, превосходно показывает необходимость существования не только смертной казни, но и преступления как такового. Люди, убивающие других, ворующие, нужны обществу. Нужны так-же как и творящие добро. Преступники позволяют сублимировать весь негатив, они выступают катализаторами, обнажая то, что само общество глубоко прячет, не желая признавать в себе этого. Убийцы и воры воплощают в жизнь самые потаëнные участки каждого человека, его тëмные теневые стороны, позволяя всем смотреть в них как в зеркало. А в 19 веке казни ещё служили и развлечением, купируя энергию людей, которая могла бы направиться на что-то другое, не исключено что опасное для монархии, например.
До тех пор, пока абсолютно каждый перестанет скрывать от себя нелицеприятную правду, прекратит лгать себе, в мире будут и убийства, и кражи, и казни.
Всё выше написанное не значит, что я оправдываю преступления. Я лишь стараюсь любое явление в первую очередь понять, объяснить.
Однозначно рад, что ознакомился с этим произведением, ещё и внепланово.