С Четвертым томом стойкое ощущение выхода на финишную прямую и радостного предвкушения конца: сколь бы ни был хорош роман, как ни сжились мы с его персонажами, полторы тысячи страниц на круг - серьезная читательская работа, а человек так уж устроен, что хорошей работе всегда предпочтет плохонький, но отдых. Героям, однако, отдыхать не приходится. Пьер в плену и готовится быть расстрелянным, но в последний момент помилован. Здесь он знакомится с удивительным человеком, Платоном Каратаевым, квинтэссенцией лучших качеств русской души. В нем незлобивость, хитринка, умение безропотно переносить тяготы, талант к ручному труду; всякие умения, без особой тщательности в отделке, и присказка на каждый жизненный случай. Спокойный оптимизм этого человека становится для Безухова источником внутренней силы, какого не находил ни в кутежах, ни в масонстве, ни в деятельном добре, которым занимался по обязанности. Парадоксально, но в последующей жизни Пьер вспоминал плен как лучшее время.

Петербург равно занимают вести с театра военных действий (противоречивые и неточные, о московском пожаре узнали только через девять дней) и болезнь графини Безуховой, которую называют ангиной и от которой она скоропостижно умирает. Так устранив одно препятствие к счастью Наташи и Пьера, Толстой двигается дальше.

Семь лет спустя две счастливые семьи: Наташа с Пьером, их пятеро детей и Николай с Марьей, их трое, новая графиня Ростова беременная четвертым. Старая графиня здесь же, гибель Пети и смерть мужа в одночасье сделали бодрую женщину старухой, довольно несносной, но ее любят. Соня остается приживалкой в доме Николая и Марьи (рискованная близость, но она никого не смущает). Опыт бедности сделал Николая отменным хозяином. все его стада тучны и пажити колосятся. Наташа красивая зрелая самка - в это естественно переплавилось эльфийское обаяние ее юности. Она рачительная хозяйка, заботливая мать и обожающая жена. Вообще Наташа пример идеального попадания: смолоду молодая порывистая, феерически яркая, взрослой идеальная жена и мать, сделавшая подкаблучником мужа, счастливого такой опекой. Остается надеяться, что тот круг, с которым он ездит встречаться в Петербург - не "Северное общество", в самом деле, мало ли тогда было прожектеров обустройства России?

Второй эпилог - философские рассуждения Толстого о причинах и следствиях Отечественной Войны - те, что стяжали ему славу занудного морализатора. На деле интересные, умные и точные, по крайней мере, так их восприняла я. Хотя, по сравнению с художественной частью романа, идут тяжело, даже в аудиоверсии от Александра Клюквина, конгениальной Главной русской книге. Если вы, как я, боялись "Войны и мира" - то его чтение лучший из возможных способов свести, наконец, знакомство.