Рудин
Итак, я дочитал «Рудина» Ивана Сергеевича Тургенева. Роман меня глубоко тронул. История «Рудина» очень напоминает мою историю. Да, я всего лишь 18-летний юноша, а не 35-летний барин 19 века, но мы с «Рудиным» крайне похожи.
Я понимаю, что сюжет романа и образ самого Рудина как таковой гораздо сложнее, чем образ мой собственный. Тургенев сравнивал Рудина с такими людьми, как Бакунин, которые своим энтузиазмом создали, быть может, и не так много последователей, но эти люди должны были быть, чтобы мир продолжал жить; чтобы мир стал таким, каким мы видим его сегодня. Но я все-таки обращусь к более мелочной стороне Рудина и проведу параллель со мной, сколько бы это ни было оскорбительно для Тургенева.
Итак, Рудин, с одной стороны, пустослов и ленив. Всё, чего хотел Рудин (как казалось людям, которым он не нравился), так это задрать о себе мнение выше крыши и ходить, разбрасываться словами. Но, с другой стороны, это человек преисполненный истины. Всё, чего он хотел в жизни, это отрыть её, просто найти эту истину. Я уверен, что он её знал, что она где-то в нём глубоко лежала, и он её рыл, рыл, рыл… И малейший фактор, который влиял на Рудина, позволял ему копнуть еще чуть-чуть глубже, еще чуть-чуть, и, понимая это, быть может даже несознательно, Рудин продолжал рыть бесконечно; но нельзя рыть вечно на одном месте. И он убегал.
Вот в этом и есть вся проблема Рудина и, собственно, моя проблема. Мы не можем остановиться. Как сказал сам Рудин, он «родился перекати-полем». Он даже сказал, что не дочитал ни одной агрономической книги, когда хотел заняться агрономией. Как-то раз Рудин сказал, что все отношения его с людьми сперва были очень красивыми: люди им восторгались, любили, пытались провести в общество повыше, но почему-то быстро разочаровывались в нём. Человек перекати-поле не может остановиться. Он никогда не природнится к человеку, никогда не найдёт опору. Человек перекати-поле вынужден катиться до тех пор, пока не сгорит или не утонет, ну или не иссохнет… «Рудин» это книга о Деле и о Слове.
Да, в мире должны быть свои Рудины. Но я как-то не хочу быть одним из тех Рудиных, которые лягут под этот мир. Как сказал Михаил Михайлович Лежнёв, он отличается от Рудина лишь хладнокровием и тем, что смог остаться на этом поле жизни зрителем. А Рудин всю жизнь считал своей ролью встать посреди поля и всем сказать, что «я есмь!»
Меня, честно сказать, взбудоражил роман. Последние страниц двадцать я читал со слезами на глазах, с придыханием. Мне было очень тяжело, потому что Рудин - это Я, просто Тургенев описал человека, который родился 150 лет спустя.
Эти 130 страниц, надеюсь, перевернут в мою жизнь с ног на голову, потому что это уже произошло с моим сознанием. Как будто бы та метафизика, которая красной нитью плелась сквозь мою жизнь, стала больше не метафизикой, а банальным сплетением фактов. И да, быть может, я тоже рождён странником, как выразился Михаил Михайлович Лежнев. Быть может, и я тоже. И мне страшно, мне правда страшно. И теперь, из-за того, что Рудин родился до книги Тургенева, а я после, моя жизнь будет иной. И в это свято верю. Спасибо Тургеневу. Этой книге я ставлю 10 из 10. Это шикарно... хотя нет, это не шикарно, – это истинно. Вся эта любовь, все эти знакомства, друзья, дела, весь этот напускной ум, красноречие. Чего это всё стоит, когда ты не знаешь Дела…
1 Ұнайды
Кіру не тіркелу пікір қалдыру үшін