На выходных добирала Серебряного века неожиданным - читала про гардеробы поэтов. 4 поэтических гардероба - 4 судьбы через вещи и отношение к ним. Смело рекомендую этот нонфик с воспоминаниями современников, цитированием литературоведов и архивными фото.
Здесь не только шаль Ахматовой, но и ее полинялое, разошедшееся по шву кимоно. Не только блуза Маяковского, но и его жилет:
“М. Горький. Читал ему части "Облака". Расчувствовавшийся Горький обплакал мне весь жилет. Расстроил стихами.
Я чуть загордился. Скоро выяснилось, что Горький рыдает на каждом поэтическом жилете. Все же жилет храню. Могу кому-нибудь уступить для провинциального музея...”
Цилиндр Есенина, берет Цветаевой.
Очень вещный мир, отраженный в творчестве. Здесь через незначительные предметы гардероба рассказывается первая любовь, неустроенность быта, душевная боль. Через джемпер Маяковского или пальмерстон Есенина выстраивается характер и судьба.
Читала с болью, как Цветаева хотела, чтобы ее вспоминали:
“Цветаева мечтала, как дочь потом будет вспоминать о ней молодой: “Матери 22 года (говорю о будущем), с виду она - семнадцатилетняя девушка, - тонкая, легкая, с худыми, длинными руками. Короткие золотистые волосы. Нежный голос. Целует собак и кошек, заводит часами шарманку, пишет стихи. Летом ходит в шароварах, зимой - в цветных, усеянных цветами платьях - иногда старинных”.
И как ее вспоминали на самом деле:
“… y нее … было всегда множество сумок и мешков, в руках и “через плечо”. И непременно - большой клеенчатый базарный кошель. Она в нем носила все, что удавалось достать для своего бедного житья-бытья: дешевая провизия, лакомства, которые ей дарили друзья, и собранные во время прогулок трофеи: грибы, ягоды, хворост и цветы. Был, конечно, у нее портфель, набитый бумагами, книгами и папиросами. Так запомнилась мне Марина, как некрасовский Влас, с “сумой”. Но и с тонкой талией, перетянутой ремнем, уже не юнкерским, а каким-то черкесским”.
Жестокое время, отличная книга.