СНТ, маленькая жизнь, которая в нашем негостеприимном климате связана у большинства с летом. Не лоббируемый туроператорами берег турецкий и не насаждаемые сверху курорты Краснодарского края, но она, дача, вошедшая во множество языков мира без перевода, примерно как "спутник" - именно она символ нашего лета. Увековеченная классикой, были же, в конце концов, пушкинское "Гости съезжались на дачу" и чеховский Лопахин из "Вишневого сада" с намерением нарезать сад на дачные участки. Такие же разные, как сами мы: фанерный сарайчик на шести сотках, засаженных картошкой и огороженных рабицей; обнесенный трехметровым забором парк с лебедями-павлинами, господской виллой в глубине, камерами по периметру и будкой охраны на въезде - то и другое, и сотня градаций между - все дачи.

Именно этих крайних степеней "дачести" в книге нет. Здесь середина: техническая интеллигенция на пенсии, менеджеры среднего звена; отставной генерал, принимающий у себя правнучку с ее женихом. Сталинисты, коммунисты, либералы, радиолюбители. В небе над ними летит атомный самолет (и в каждом пропеллере дышит спокойствие наших границ); из сарайчика поддерживается связь с луноходом №2; углубившись в соседний лесок, наткнешься на законсервированный режимный объект; в доме на отшибе стоит покрытый вековой паутиной, но живой постовой, который возьмет протянутое ребенком яблоко. Здесь пересаженные на дачную почву городские легенды, вроде истории пасечника-каннибала; и почти евангельская история воскрешения ("память воды"). Сон разума рождает чудовищ ("бестиарий"), внук звонит деду на тот свет ("звонок по предоплате"), женщина консервирует - о, эта дачная консервация все, включая собственную дочь - не то, что вы подумали, а чтобы та в 62 выглядела на 18 ("ноябрина"), старый танцор замедляет последним отчаянным танцем ход времени ("чечетка"). пародия на борхесов "Алеф" ("захер").

Здесь один сквозной персонаж, в котором с натяжкой опознается авторское альтер эго. Раевский, правда, в одном из рассказов он становится Паевским - том, где камео критика всея Руси Кости Мильчина. Вот, кстати же, с крайностями я поспешила, один олигарх с крайне эклектичными гастрономическими пристрастиями: стейк из мамонта, доисторическое масло, мыслящий трюфель - таки появляется здесь ("по грибы").

Обаятельный авторский сборник. Мозаика разноцветных стеклышек, из которых складывается на диво целостный витраж.