Будто понимая, что с ним происходит, вертевшийся тут же попугай громко выкрикивал: «Бедный Робин! Бедный Робин! Ох, бедный Робин!» И эти картавые птичьи крики нагоняли настоящую тоску и ужас. Он прожил на острове без малого восемнадцать лет и ни разу не испытывал подобного страха, даже в первые безнадежные дни и месяцы. Теперь мысли Робинзона были всецело заняты дикарями. Главное, не попасться случайно им на глаза. Нужно, чтобы никаких следов его присутствия на острове они не могли бы обнаружить. Иначе наверняка следовало ожидать страшных гостей.

Но странная вещь! Чем больше опасался Робинзон встречи со свирепыми дикарями, тем сильнее его тянуло туда, к уединенной бухте. Иногда его вдруг посещало желание перестрелять их всех до одного. А в другие моменты он корил себя за это кровожадное намерение и, наоборот, мечтал хотя бы услышать человеческий голос. А вдруг они совсем не ужасны, коварны, и дела их не столь кровавы? Может, они тут хоронят своих родичей? И его остров просто служит им племенным кладбищем? А то, что мертвецов не покрывают землей, то кто может знать обычаи этих диких людей? Да-да, они же все-таки люди!