Следует еще отметить, что в то время мне нравилось изображать из себя беженца-еврея. Я отлично вжился в роль. Это было нечто сродни очищению, почти катарсису: я выводил из себя антисемитскую отраву, которой, как и всех немцев моего поколения, меня пичкали на протяжении многих лет.