Баба Лида пришла последней: высохшая, съеденная изнутри страшной болезнью, уменьшившаяся вдвое с прошлогоднего праздничного застолья.
Взяла Семена за руку, повела за собой в темноту.
Остальные неслышно пошли следом — только мерно щелкала Zippo в руках умершего Слона.
Семен вдруг дернулся, умоляюще посмотрел на существо, бывшее совсем недавно самым близким ему человеком.
— Баблид, за что?..
— Старый год не проводил, — с готовностью отозвалась бабушка. Голос ее совсем не изменился, звучал властно, не подразумевая возражений. — Вот ты в старом году и остался. Как все мы.