Батя умер, секрет не сказал». Наверняка, «бате» его батя тоже секрета не сказал, и никто никому во веки веков секрета не сказал, потому что нет и не было никакого «секрета». Секрет в том, что художник был голый на голой земле — в вечном метании между гордыней и страхом, между малодушием и колоколом, через голос которого Бог будет с людьми разговаривать, никак не меньше.