Андрей Арсеньевич Тарковский остается символом не только русско-советского, но и авторского кино как такового. С его наследием продолжают вести диалог — и здесь, и за рубежом. Его по-прежнему воспринимают как одного из последних мастеров высокого киномодернизма. Но в чем конкретно заключается вклад русского гения в развитие киноэстетики? Или его значение обнаруживает себя скорее в области этики и философии? Как соотносились эти категории у Тарковского, и как соотносятся они сегодня? И где пролегает граница между модерном и постмодерном?
На эти и многие другие вопросы пытаются ответить участники IV международной научной конференции, посвященной творчеству Тарковского, — ведущие российские и зарубежные киноведы, культурологи и теоретики киноискусства.
Батя умер, секрет не сказал». Наверняка, «бате» его батя тоже секрета не сказал, и никто никому во веки веков секрета не сказал, потому что нет и не было никакого «секрета». Секрет в том, что художник был голый на голой земле — в вечном метании между гордыней и страхом, между малодушием и колоколом, через голос которого Бог будет с людьми разговаривать, никак не меньше.
Тарковский решил снимать путешествие через «Зону» в хронологическом порядке, с движения героев непосредственно к зданию полуразрушенной электростанции. Были выбраны точки съемок, начались репетиции.