Тарковский и мы
«Сакральное не падает с небес, а поднимается ввысь с грешной земли усилиями людей»
Андрей Плахов — известный киновед и кинокритик, исследователь российского и зарубежного авторского кино. Был членом жюри кинофестивалей в Венеции, Берлине, Сан-Себастьяне, программным директором ММКФ и фестиваля “Зеркало” памяти Андрея Тарковского.
“Тарковский и мы” — книга о том, как киноискусство в лице большого художника способно влиять на жизнь человека — и даже радикально менять ее. О той интимной связи, которую ощущают с Тарковским люди его и последующих поколений — и в России, и в других странах.
Плахов пишет свою историю мирового кинематографа последних пятидесяти лет.
Тарковский и Параджанов, Хуциев, Соловьёв, Сокуров, Звягинцев, Триер, Феллини, Антониони, Бергман, Каурисмыки…
Мемуар личной и одновременно коллективной памяти.
“Тарковский и мы” — книга о том, как киноискусство в лице большого художника способно влиять на жизнь человека — и даже радикально менять ее. О той интимной связи, которую ощущают с Тарковским люди его и последующих поколений — и в России, и в других странах.
Плахов пишет свою историю мирового кинематографа последних пятидесяти лет.
Тарковский и Параджанов, Хуциев, Соловьёв, Сокуров, Звягинцев, Триер, Феллини, Антониони, Бергман, Каурисмыки…
Мемуар личной и одновременно коллективной памяти.
Жас шектеулері: 18+
Құқық иегері: АСТ
Басылым шыққан жыл: 2025
Баспа: Издательство АСТ
Қағаз беттер: 278
Кітаптың басқа нұсқалары1
Тарковский и мы
·
18+
550
Пікірлер4
👍Ұсынамын
💡Танымдық
На самом деле, это не о Тарковском, то есть, и о его культовой семерке фильмов - да, но в книге главного отечественного кинокритика поздне- и постсоветской эпохи Андрея Плахова, гениальный тезка скорее на роли системообразующего фактора. Солнца, вокруг которого все вращается. Когда книжные блогеры начинают рассказ с похвалы обложке, я хватаюсь за револьвер, но в этом случае не могу не сказать: граффити уличного художника Zoom с кадром из "Ностальгии", где герой Янковского несет свечу по дну сухого бассейна, конгениально содержанию.
"Тарковский и мы" - в определенном смысле то же граффити: исполнено с любовью, адресовано всем и никому, потенциально недолговечно. И прекрасно. Построено как биография, нет, не режиссера из заглавия, но автора, хотя жизненные вехи Андрея Арсеньевича тоже намечены пунктиром. Книга как зеркальный лабиринт, где новым зеркалом становится творчество его очередного коллеги по цеху, всякий раз иначе отражая тарковский свет.
Признаюсь, единственный фильм, который люблю у Андрея Арсеньевича - это "Солярис". На сцене прохода Горчакова со свечой в "Ностальгии", исполненной глубокого смысла на обложечном граффити, думала только: "вот придурок". Во время десятиминутной панорамы рембрандтова "Поклонения волхвов" в "Жертвоприношении", испытала что-то, вроде приступа клаустрофобии. "Сталкер" приводит меня в бешенство - вот так не тонка моя нервная организация.
Возможно еще поэтому Андрей Плахов, который имеет, в отличие от меня, встроенный механизм восприятия подобных вещей - не мой кинокритик. Однако читать его книгу мне было интересно.
"Тарковский и мы" - в определенном смысле то же граффити: исполнено с любовью, адресовано всем и никому, потенциально недолговечно. И прекрасно. Построено как биография, нет, не режиссера из заглавия, но автора, хотя жизненные вехи Андрея Арсеньевича тоже намечены пунктиром. Книга как зеркальный лабиринт, где новым зеркалом становится творчество его очередного коллеги по цеху, всякий раз иначе отражая тарковский свет.
Признаюсь, единственный фильм, который люблю у Андрея Арсеньевича - это "Солярис". На сцене прохода Горчакова со свечой в "Ностальгии", исполненной глубокого смысла на обложечном граффити, думала только: "вот придурок". Во время десятиминутной панорамы рембрандтова "Поклонения волхвов" в "Жертвоприношении", испытала что-то, вроде приступа клаустрофобии. "Сталкер" приводит меня в бешенство - вот так не тонка моя нервная организация.
Возможно еще поэтому Андрей Плахов, который имеет, в отличие от меня, встроенный механизм восприятия подобных вещей - не мой кинокритик. Однако читать его книгу мне было интересно.
👍Ұсынамын
Диктор порой очень невнимателен. Еще можно закрыть глаза на безграмотность в произношении имен французских режиссеров, какие-то интонационные ошибки – все же текст не из самых простых для чтения вслух. Но «сиМбирский город Ханты-Мансийск», это очень стыдно, простите.
А книга великолепна.
А книга великолепна.
Дәйексөздер39
Сакральное не падает с небес, а поднимается ввысь с грешной земли усилиями людей.
Кайдановский с Тарковским однажды сильно выпили и попали в вытрезвитель, откуда их ночью выгнали, потому что они мешали ментам спать спорами об императиве Канта. Если это и выдумка, то довольно точно передающая настрой этого времени и круга
Однажды мы узнали, что там пройдет ретроспектива Анджея Вайды, и купили билеты на фильм «Лётна», которого раньше не видели. Смогли достать только на девятичасовой утренний сеанс. За стенкой нашей комнаты жил добрый, но беспробудно пивший сосед – татарин Федя. Стараясь не разбудить его и другую соседку, мы тихо встали в полшестого, побежали на автобус, потом на электричку, потом на метро, наконец сели в трамвай. В электричке я обнаружил, что один ботинок на мне желтый (мой), а второй – черный (Федин), – так я спросонья обулся в общем коридоре, где стояла обувь жильцов. Возвращаться было бессмысленно и позорно. Когда мы выходили из трамвая на Котельнической набережной, на нас набросились человек десять с надеждой, нет ли лишнего билетика. Я гордо прошествовал сквозь толпу фанатов с билетами в руках и с разными ботинками на ногах. Вот так любили Вайду и польское кино. Было девять утра, кажется, март, 1976 год. Вайде тогда было пятьдесят.
