От Калигари до Гитлера. Психологическая история немецкого кино
Одна из главных монографий о немецком кино и самая известная книга Зигфрида Кракауэра (1889–1966) была написана им в эмиграции и вышла в США в 1947 году. Автор, социолог и теоретик кинематографа и культуры, анализирует внутренние установки и паттерны немецкого общества, объекты коллективного вытеснения, нашедшие отражение в классических фильмах догитлеровской эпохи. Для Кракауэра кино — сложный и многогранный феномен, он писал о разных его аспектах («Веймарские эссе», «Теория кино» и др.). В этой книге кино — прежде всего проявление массовой культуры, искусство a priori коллективное, которое, будучи плодом совместных усилий, утоляет и одновременно провоцирует скрытые желания широкого зрителя.
Жас шектеулері: 16+
Құқық иегері: ООО "Ад Маргинем Пресс"
Баспа: Ad Marginem
Аудармашылар: Геннадий Шмаков, Ольга Улыбышева
Қағаз беттер: 322
Пікірлер5
👍Ұсынамын
💡Танымдық
«В целом книга [от Калигари до Гитлера] унижает кинематограф и кинозрителей утверждением, что кино – это индустрия, а не искусство, и что все фильмы представляют собой бегство от реальности" – У. Скотт Пулл «Пустошь. Первая мировая война и рождение хоррора
При всей моей любви к Пустоши, У. Скотт Пулл крайне сильно обобщает и вообще проходится крайне нелестно по Кракауэру, где это только возможно. Можно легко разобраться, обоснованы ли обвинения Скотта Пулла, ведь у Ad Marginem вышла работа Кракауэра в полном переводе (в советское время была сокращенная цензурой версия).
Википедия говорит нам, что Зигфрид был немецким социологом и кинокритиком прошлого века, в первой мировой не участвовал, а в 33-ем, как и большая часть немецкой интеллигенции, эммигрировал. В Штатах все 40-ые годы посвятил изучению немецкой кинопропаганды и в 47-ом разродился «От Калигари до Гитлера».
Очевидно, что вторая мировая потрясла большинство стран, для кого-то она полностью перекрыла ужасы, происходящие в Европе 30-ю годами ранее (да и другие кризисы тоже). Поэтому мне кажется очевидным, что Кракауэр зачастую притягивает различные сюжеты и идеи немецких фильмов к нацизму и нацистам. Например,
“В самом деле, требование Марии о том, что сердце должно посредничать между действием и помыслом, мог вполне выдвинуть Геббельс. Он тоже обращался к народным сердцам, но во имя тоталитарной пропаганды.” – о фильме Метрополис (1927).
«Перед нами полное торжество орнаментального над человеческим. Неограниченная власть утверждается, выстраивая из подвластных ей людей привлекательные орнаментальные композиции. То же самое наблюдалось при нацистском режиме, который проявлял склонность к строгой орнаментальности в организованном построении человеческих масс» - о фильме Нибелунги (1924).
Для меня такие выводу звучат, как что-то типа такого: «Вернер Краус был вегетарианцем. А знаете, кто ещё не ел животных?» (я не знаю, был ли Вернер Краус, немецкий актёр, исполнитель роли доктора Калигари, вегетарианцем).
Можно понять недовольства Скотта Пулла, но они тоже довольно искажены. Да, Кракауэр строит выводы таким образом, что в его понимании все фильмы – вестники приближающейся политической трагедии.
Но, собственно, почему нет? Кинокритика, как жанр, во времена Кракауэра ещё совсем молода, но вместе с этим «От Калигари до Гитлера» - очень интересное чтиво, которое содержит собственную классификацию кинематографа с 1895 по 1933 гг., живое описание фильмов и персонажей, краткие исторические справки, дающие более-менее раскрывающий бэкграунд жизни в Германии и своя точка зрения.
Здорово, что на страницах этой книги можно наблюдать развитие немецкого кинематографа, взаимотношения в международной киноиндустрии (как бы Скотт Пулл не сопротивлялся, но всё же кино – тоже индустрия), изменения в технологиях и что это давало творческой состовляющей, появление новых уникальных жанров, например, «горное кино»(например, "Белый ад Пиц Палю") и много-много fun facts. И даже, крамола!, мне понравилось раскрытие «Кабинета доктора Калигари» больше у Кракауэра...
Если вы сможете абстрагироваться от постоянных повторений про «комплекс неполноценности немецкой души» или «подсознательное желание прийти к авториторизму», то это отличная книга про кино. Стоит помнить, что Кракауэр – один из пионеровов кинокритиков, которые не ограничивались краткими статьями для журналов, а писали полноценные эссе.
При всей моей любви к Пустоши, У. Скотт Пулл крайне сильно обобщает и вообще проходится крайне нелестно по Кракауэру, где это только возможно. Можно легко разобраться, обоснованы ли обвинения Скотта Пулла, ведь у Ad Marginem вышла работа Кракауэра в полном переводе (в советское время была сокращенная цензурой версия).
Википедия говорит нам, что Зигфрид был немецким социологом и кинокритиком прошлого века, в первой мировой не участвовал, а в 33-ем, как и большая часть немецкой интеллигенции, эммигрировал. В Штатах все 40-ые годы посвятил изучению немецкой кинопропаганды и в 47-ом разродился «От Калигари до Гитлера».
Очевидно, что вторая мировая потрясла большинство стран, для кого-то она полностью перекрыла ужасы, происходящие в Европе 30-ю годами ранее (да и другие кризисы тоже). Поэтому мне кажется очевидным, что Кракауэр зачастую притягивает различные сюжеты и идеи немецких фильмов к нацизму и нацистам. Например,
“В самом деле, требование Марии о том, что сердце должно посредничать между действием и помыслом, мог вполне выдвинуть Геббельс. Он тоже обращался к народным сердцам, но во имя тоталитарной пропаганды.” – о фильме Метрополис (1927).
«Перед нами полное торжество орнаментального над человеческим. Неограниченная власть утверждается, выстраивая из подвластных ей людей привлекательные орнаментальные композиции. То же самое наблюдалось при нацистском режиме, который проявлял склонность к строгой орнаментальности в организованном построении человеческих масс» - о фильме Нибелунги (1924).
Для меня такие выводу звучат, как что-то типа такого: «Вернер Краус был вегетарианцем. А знаете, кто ещё не ел животных?» (я не знаю, был ли Вернер Краус, немецкий актёр, исполнитель роли доктора Калигари, вегетарианцем).
Можно понять недовольства Скотта Пулла, но они тоже довольно искажены. Да, Кракауэр строит выводы таким образом, что в его понимании все фильмы – вестники приближающейся политической трагедии.
Но, собственно, почему нет? Кинокритика, как жанр, во времена Кракауэра ещё совсем молода, но вместе с этим «От Калигари до Гитлера» - очень интересное чтиво, которое содержит собственную классификацию кинематографа с 1895 по 1933 гг., живое описание фильмов и персонажей, краткие исторические справки, дающие более-менее раскрывающий бэкграунд жизни в Германии и своя точка зрения.
Здорово, что на страницах этой книги можно наблюдать развитие немецкого кинематографа, взаимотношения в международной киноиндустрии (как бы Скотт Пулл не сопротивлялся, но всё же кино – тоже индустрия), изменения в технологиях и что это давало творческой состовляющей, появление новых уникальных жанров, например, «горное кино»(например, "Белый ад Пиц Палю") и много-много fun facts. И даже, крамола!, мне понравилось раскрытие «Кабинета доктора Калигари» больше у Кракауэра...
Если вы сможете абстрагироваться от постоянных повторений про «комплекс неполноценности немецкой души» или «подсознательное желание прийти к авториторизму», то это отличная книга про кино. Стоит помнить, что Кракауэр – один из пионеровов кинокритиков, которые не ограничивались краткими статьями для журналов, а писали полноценные эссе.
Дәйексөздер640
«Пражский студент» впервые утвердил на экране тему, которая превратилась в наваждение немецкого кино, — тему глубокого, смешанного со страхом самопознания. Отторгнув Болдуина от своего зеркального двойника и столкнув их друг с другом, фильм Вегенера символически запечатлел особую разновидность расколотой личности.
Редкая книга «Неизвестные письма Стендаля», попавшая им в руки, подсказала решение. Перелистывая свою находку, Яновиц наткнулся на то место, где Стендаль, только что вернувшийся с поля сражения, встретил в миланской La Scala офицера по имени Калигари. Это имя друзья и взяли на вооружение.
Яновиц верил, что кинематограф дает большие возможности для мощных поэтических откровений.
