Все остальное нам известно. Бедный, несчастный Эрик! И он мог быть не хуже других, если бы ни его исключительное уродство, благодаря которому он принужден был не только скрывать свою гениальность, но даже употреблять ее во зло, между тем как имей он обыкновенную наружность, он стал бы выдающимся человеком своего времени. Он мог вместить в своем сердце целый мир и должен был довольствоваться подвалом. Какая, достойная сожаления, участь!
Я горячо молился над его трупом. Господ простит ему содеянные им преступления. Он не виноват, что родился уродом.