Он не посмотрел на господина, который отныне потерял бо́льшую часть его уважения; не обернулся на Мэзеки – забыл обо всем. Молнии опаляли и крошили камни вокруг, а он несся к Кацуо, потому что, падая, тот успел впиться в край плато. А Желтая Тварь занес клинок для удара, предсказуемого и понятного даже с десятка шагов. Собираясь просто отрубить по локоть сразу обе руки, которыми Кацуо цеплялся за длинный плоский выступ.
Срываясь с места, Харада знал, что не успеет и, скорее всего, даже не доберется до обрыва – знаки над головой не позволят. Он не принадлежит к императорской семье. Он чужой, он не сможет сделать ничего, а смерть от удара молнией уж точно мучительна.
Плевать. Он не мог не попытаться.
Но Желтая Тварь, как показалось Хараде, медлил, застыв в ярости слишком надолго. Катана тряслась, то чуть опускаясь, то поднимаясь снова, колени в какой-то момент стали дрожать, шея – рана на ней не кровоточила, хотя вроде Кацуо вырезал приличный кусок плоти, – напряглась. Наконец Харада понял: Желтая… Юшидзу Ямадзаки, кажется, сражается с собой. Проблеск в его глазах померещился, еще когда господин отказался сражаться, вскинул руку, закричал.
Неужели не показался? Неужели все это время…
Неважно. Прянув вниз, Харада с силой подрубил ему ноги. Оружие не достал, просто попытался отшвырнуть дальше, выиграть немного времени, надеясь, что тогда Правило не ударит так сильно. Не сразу понял: отшвырнуть стоило в другом направлении. Туда, вниз, в скалящий скалами океан. Хотя кто знает, не засчитают ли это как вмешательство в бой.
– О… – Кацуо усмехнулся так буднично, словно не висел над пропастью, не истекал кровью и не пах жженой плотью. – Господин зверюга.
– Я. – Харада осклабился, намертво вцепляясь в его плечи и подаваясь назад. – Лезь, ну!
Воздух свистнул рядом. Харада дернулся вбок, и клинок лязгнул о камни, высекая сноп искр. Пыль ударила по глазам. Желтая Тварь был в шаге, смотрел пристально, насмешливо, стискивая оружие. Волосы продолжал трепать бешеный ветер, делая его хищный силуэт еще жутче. В небе вился ураган туч.
– Трогательно. – Харада скорее видел, как шевелятся серые, растрескавшиеся губы.
Он так вцеплялся сейчас в Кацуо, был к нему так близко, что Желтая Тварь мог одним ударом снести головы им двоим. Но он не стал спешить: мгновение – и боль пронзила левую ладонь так, что Харада едва сдержал вскрик. Клинок, всаженный резко и небрежно, прошил и плечо Кацуо. Глаза его расширились, он зажмурился и сжал зубы, но все же взвыл.
– Не отпускаешь, – с интересом бросил Желтая Тварь, выдергивая окровавленный меч. – Как…
– Юши! – хриплый голос раздался сквозь горячий туман.
Господин?
Харада не мог обернуться, да и не хотел видеть, как тот, чье место занял Кацуо, идет сюда.
– Держись, – все, что удалось выдохнуть. Он чувствовал, как раненая рука Кацуо слабеет. И что слабеет сам.
– Ненужные жертвы, – прохрипел Кацуо, щурясь на тучи, в которых опять гуляли молнии. – Боги не одобряют.
– Пусть подотрутся своим одобрением! – сплюнул Харада, и Кацуо засмеялся.
Срываясь с места, Харада знал, что не успеет и, скорее всего, даже не доберется до обрыва – знаки над головой не позволят. Он не принадлежит к императорской семье. Он чужой, он не сможет сделать ничего, а смерть от удара молнией уж точно мучительна.
Плевать. Он не мог не попытаться.
Но Желтая Тварь, как показалось Хараде, медлил, застыв в ярости слишком надолго. Катана тряслась, то чуть опускаясь, то поднимаясь снова, колени в какой-то момент стали дрожать, шея – рана на ней не кровоточила, хотя вроде Кацуо вырезал приличный кусок плоти, – напряглась. Наконец Харада понял: Желтая… Юшидзу Ямадзаки, кажется, сражается с собой. Проблеск в его глазах померещился, еще когда господин отказался сражаться, вскинул руку, закричал.
Неужели не показался? Неужели все это время…
Неважно. Прянув вниз, Харада с силой подрубил ему ноги. Оружие не достал, просто попытался отшвырнуть дальше, выиграть немного времени, надеясь, что тогда Правило не ударит так сильно. Не сразу понял: отшвырнуть стоило в другом направлении. Туда, вниз, в скалящий скалами океан. Хотя кто знает, не засчитают ли это как вмешательство в бой.
– О… – Кацуо усмехнулся так буднично, словно не висел над пропастью, не истекал кровью и не пах жженой плотью. – Господин зверюга.
– Я. – Харада осклабился, намертво вцепляясь в его плечи и подаваясь назад. – Лезь, ну!
Воздух свистнул рядом. Харада дернулся вбок, и клинок лязгнул о камни, высекая сноп искр. Пыль ударила по глазам. Желтая Тварь был в шаге, смотрел пристально, насмешливо, стискивая оружие. Волосы продолжал трепать бешеный ветер, делая его хищный силуэт еще жутче. В небе вился ураган туч.
– Трогательно. – Харада скорее видел, как шевелятся серые, растрескавшиеся губы.
Он так вцеплялся сейчас в Кацуо, был к нему так близко, что Желтая Тварь мог одним ударом снести головы им двоим. Но он не стал спешить: мгновение – и боль пронзила левую ладонь так, что Харада едва сдержал вскрик. Клинок, всаженный резко и небрежно, прошил и плечо Кацуо. Глаза его расширились, он зажмурился и сжал зубы, но все же взвыл.
– Не отпускаешь, – с интересом бросил Желтая Тварь, выдергивая окровавленный меч. – Как…
– Юши! – хриплый голос раздался сквозь горячий туман.
Господин?
Харада не мог обернуться, да и не хотел видеть, как тот, чье место занял Кацуо, идет сюда.
– Держись, – все, что удалось выдохнуть. Он чувствовал, как раненая рука Кацуо слабеет. И что слабеет сам.
– Ненужные жертвы, – прохрипел Кацуо, щурясь на тучи, в которых опять гуляли молнии. – Боги не одобряют.
– Пусть подотрутся своим одобрением! – сплюнул Харада, и Кацуо засмеялся.
