— Миквархар, — прошептали они.

Я только зажмурилась. Это значит «я люблю тебя». Ужас в том, что Кисуля говорит это не впервые. Еще ужаснее, что, кажется, абсолютно искренне.

— Миквархар, — повторил настойчивее.

«Боже, — подумала я. — Отъебись».

Ушел. Ничем не могу ему помочь, даже не буду пытаться. Могу только повертеть в руках, как игрушку, и дать ненадолго ожить.