Аникин терпел и тащил раненого. Краем глаза он видел, что другим еще тяжелее. Треск выстрелов со стороны видневшегося слева местечка стал гуще. И ветер – с той стороны, поэтому и слышно было хорошо. К утробному, гулкому стуку пулеметных очередей добавились легкие, сухие хлопки. Винтовки и автоматы. Но этим до них было далековато, а пулемету самый раз. Вот со стоном рухнул лицом в жижу тот лысый, которому поручили нести раненого вместо пулемета. Как тащил его на спине, так повалились они вместе, насквозь пробитые одной пулей. Поневоле шаг прибавили. Кромка наших позиций, обозначавшаяся на самом конце разрытого картофельного поля глинистой насыпью бруствера, теперь казалась недостижимо далекой. А из оврага расстояние до нее выглядело намного ближе. Еще двоих в колонне скосило. Одного за другим, словно натолкнулись на невидимую преграду.