— Неужели драконов это тоже касается? — спросила девушка.
— Не обольщайся могуществом нашей сути, — ответил Катан. — Мы — животные высшего порядка, но животные, а не боги. Хотя, подозреваю, даже боги подвержены некой деградации… Тем более опасна она для твоей человеческой души.
Дженна усмехнулась:
— Да уж, людям это свойственно…
— Ты права, — согласился маг. — Но и силы эволюции действуют на людей гораздо мощнее, чем на другие расы. Не просто так хранители избрали вторым своим обликом человеческий, а не эльфийский. Человеческое тело наиболее приспособляемо к изменяющимся условиям. Строение вашей сферы ума обладает всеми свойствами, которые позволяют нам не забывать, кто мы такие…
— И всё же ты говоришь о деградации, — напомнила Дженна. — Может ли хранитель, не обращающийся к своей изначальной сути, забыть… себя?
Катан вздохнул:
— Разумеется. Хранитель может изменить своему предназначению, стать странником или исследователем. Однако если хранитель игнорирует свои обязанности, выбирая простую жизнь, есть вероятность, что его внуки уже не вспомнят себя…
— Как же так? — удивилась Дженна. — Ведь с ними останется их сила…
— Поначалу да, — кивнул Катан. — Но представь себе: ты обладаешь неким талантом, который отличает тебя от твоих сверстников. Дети и подростки особенно жестоки, они не терпят в своей среде иных, отличных от себя. Тебе придётся либо смириться с одиночеством, либо сокрыть свою силу… В конце концов ты и сама забудешь о ней.
— …Мне не нужно представлять этого, — сквозь слёзы усмехнулась Дженна. — Не нужно быть драконом, чтобы знать, что это такое…
— Расскажи мне? — мягко попросил Катан.
— Я пела, — всхлипнула девушка. — Плохо ли, хорошо — с самого детства я любила петь… Но петь в моём мире было зазорным. Музыканты и художники считались низшим сословием, существование которого допускали, чтобы развлекать высшее.
Катан крепче обнял чародейку.
— Певцы, танцоры, художники и поэты обращены к тонким сферам, которые в твоём мире, по-видимому, совсем ослабли. Творчество — созидание помогает настраивать сферы, наполняет их силой и даже позволяет изменять миры… Подумай только: когда сказочник сочиняет свою историю, он не просто придумывает сюжет, но задаёт ход новой жизни… В некотором роде он сам является инструментом Единого Творца, с помощью которого Тот создаёт свои миры.
— …Создаёт миры? — повторила Дженна, подняв глаза на мага. — Ты хочешь сказать, что сказочник не просто придумывает свои истории?
— Конечно же, душа моя, — улыбнулся ей Катан. — Сказочники — самые редкие и могучие из хранителей. Они распутывают сбившиеся клубки самой Судьбы и ткут новые сказки — истории целых миров…
— Я знаю, что только Гхор обладает властью менять Судьбу, — припомнила девушка.
— Верно, сила Гхора даёт право управлять Судьбою, — кивнул маг. — Но сказочник не просто разрушает то, что уже есть — он пишет новое. Сочинительство — один из самых драгоценных даров Создателя…
После этого разговора Дженна клятвенно пообещала себе, что ночью она останется с любовником. Вечером вместо того, чтобы по обыкновению спуститься на террасы, где устраивались балы, маги остались в покоях Катана.
Они долго разговаривали, угощаясь дарами солёного озера, пили лёгкое вересковое вино, которое делал Первый министр, любовались ночным небом и бескрайними водами Синеффо, открывающимися из окон покоев — удивительнейшей спальни некроманта.
И на Элибрэ, и на Фалассии это была одна и та же полупустая круглая комната с кроват
— Не обольщайся могуществом нашей сути, — ответил Катан. — Мы — животные высшего порядка, но животные, а не боги. Хотя, подозреваю, даже боги подвержены некой деградации… Тем более опасна она для твоей человеческой души.
Дженна усмехнулась:
— Да уж, людям это свойственно…
— Ты права, — согласился маг. — Но и силы эволюции действуют на людей гораздо мощнее, чем на другие расы. Не просто так хранители избрали вторым своим обликом человеческий, а не эльфийский. Человеческое тело наиболее приспособляемо к изменяющимся условиям. Строение вашей сферы ума обладает всеми свойствами, которые позволяют нам не забывать, кто мы такие…
— И всё же ты говоришь о деградации, — напомнила Дженна. — Может ли хранитель, не обращающийся к своей изначальной сути, забыть… себя?
Катан вздохнул:
— Разумеется. Хранитель может изменить своему предназначению, стать странником или исследователем. Однако если хранитель игнорирует свои обязанности, выбирая простую жизнь, есть вероятность, что его внуки уже не вспомнят себя…
— Как же так? — удивилась Дженна. — Ведь с ними останется их сила…
— Поначалу да, — кивнул Катан. — Но представь себе: ты обладаешь неким талантом, который отличает тебя от твоих сверстников. Дети и подростки особенно жестоки, они не терпят в своей среде иных, отличных от себя. Тебе придётся либо смириться с одиночеством, либо сокрыть свою силу… В конце концов ты и сама забудешь о ней.
— …Мне не нужно представлять этого, — сквозь слёзы усмехнулась Дженна. — Не нужно быть драконом, чтобы знать, что это такое…
— Расскажи мне? — мягко попросил Катан.
— Я пела, — всхлипнула девушка. — Плохо ли, хорошо — с самого детства я любила петь… Но петь в моём мире было зазорным. Музыканты и художники считались низшим сословием, существование которого допускали, чтобы развлекать высшее.
Катан крепче обнял чародейку.
— Певцы, танцоры, художники и поэты обращены к тонким сферам, которые в твоём мире, по-видимому, совсем ослабли. Творчество — созидание помогает настраивать сферы, наполняет их силой и даже позволяет изменять миры… Подумай только: когда сказочник сочиняет свою историю, он не просто придумывает сюжет, но задаёт ход новой жизни… В некотором роде он сам является инструментом Единого Творца, с помощью которого Тот создаёт свои миры.
— …Создаёт миры? — повторила Дженна, подняв глаза на мага. — Ты хочешь сказать, что сказочник не просто придумывает свои истории?
— Конечно же, душа моя, — улыбнулся ей Катан. — Сказочники — самые редкие и могучие из хранителей. Они распутывают сбившиеся клубки самой Судьбы и ткут новые сказки — истории целых миров…
— Я знаю, что только Гхор обладает властью менять Судьбу, — припомнила девушка.
— Верно, сила Гхора даёт право управлять Судьбою, — кивнул маг. — Но сказочник не просто разрушает то, что уже есть — он пишет новое. Сочинительство — один из самых драгоценных даров Создателя…
После этого разговора Дженна клятвенно пообещала себе, что ночью она останется с любовником. Вечером вместо того, чтобы по обыкновению спуститься на террасы, где устраивались балы, маги остались в покоях Катана.
Они долго разговаривали, угощаясь дарами солёного озера, пили лёгкое вересковое вино, которое делал Первый министр, любовались ночным небом и бескрайними водами Синеффо, открывающимися из окон покоев — удивительнейшей спальни некроманта.
И на Элибрэ, и на Фалассии это была одна и та же полупустая круглая комната с кроват
