, а Сатурн… Это он особенно ценил – не только за плавучие горы метана, радуги из аммиака и гейзеры, даже не за кольца, но за то, что тамошние существа были необычайно вкусными и очень этим гордились. Им льстило, что впервые кто-то за пределами планеты мог оценить их вкус. Они даже не подозревали о том, что существует что-то за пределами их мира. Их сознание взорвалось, словно скорлупа яйца вокруг птенца (хотя они не были ни птенцами, ни скорлупками, а чем-то совершенно иным, и не будь он бессмертен, то пострадал бы гораздо сильнее, пробуя их и оценивая их вкус), #из-за чего возникло несколько триллионов потенциальных уточнений к любому утверждению, которое он мог бы передать на Землю, а бороться с #, разумеется, бесполезно. ОДНАКО Ж они отправились на поиски других потребителей. Они торопились. К концу его пребывания на Сатурне никого не осталось, но не стоило жалеть об исчезновении их вида, потому что они намекнули, что #как он это понял, он не знал, но он #понял# и… и к черту все это# отправились искать звезды знают кого в надежде-и-убеждении, что они тоже смогут хорошо нас съесть.