Белые нити на его левой руке загорелись, и Мориэлла зарычала сквозь зубы. Ей не нравился ни его взгляд, ни твердая решимость.

– Ты не станешь!

– Да неужели? – блеск его желтых глаз заволокла темнота. – Должны были пройти годы, чтобы до меня дошло, что ты понимаешь лишь голос силы. Право у того, кто сильнее, Мори, ведь так?

Брови его были сведены, из черт исчезла та мальчишеская дурость, какую он демонстрировал каждый раз, раздражая ее.

– Ты безумен.

– Безумие – путь к победе.

Внутри ведьмы шевельнулось давно забытое чувство. Что это, азарт? Страх? Предвкушение?

Она оскалилась, когда Эл потянул руку в ее сторону, а в следующее мгновение схватилась за котел и перевернула его содержимое на пол. Кипящая жижа расплескалась между ними, и мужчина отпрыгнул в сторону. Этого мгновения хватило, чтобы ведьма призвала посох давно почившей тетки. Он влетел в ее руку, и сила побежала по ней прямо с трости из старой лещины. Алая сфера, коей она была увенчана, воссияла во мраке ее дома, а черный полумесяц задрожал так же, как дрожала сейчас ее рука.

Она направила посох на воина и…

Детский крик заполнил комнату, и Мориэлла вздрогнула, резко оборачиваясь.

Намия открыла дверь, и теперь кипящая жижа оказалась под ее ногами. Девочка танцевала в проеме двери, пытаясь не соприкоснуться с кипятком, из рук ее выпала корзина с сухими цветами. Ведьма цокнула языком и вытянула руку вперед: черные тени метнулись к Намии и обвили ее шею, поднимая над полом. Она ахнула и попыталась отодрать их пальцами, болтая ногами в воздухе, прежде чем отлетела назад и приземлилась, судя по звуку, на что-то мягкое.

Эл поежился, заглядывая в проем двери.

– Эй, ты там в порядке? Неприятно, должно быть.

– Не заговаривай с ней, – раздался яростный голос Мориэллы, и дверь захлопнулась прямо перед его носом. Глаза ведьмы горели алым, и грудь ее тяжело вздымалась. – Ей запрещено разговаривать с мужчинами.

– Рад, что ты видишь во мне мужчину, Мори.