Сгниёт роскошная паволока, уступит медленной ржавчи­не закалённая сталь, рассыплется в прах благородно сверкающее серебро... И останется нетленным только одно.

Слава.

Добрая или худая.

Смотря что сумеешь посеять в памяти тех, кто тебя знал.

А вымрут, кому следовало бы помнить, — останется след, начертанный тобой на теле земли. И кто-нибудь засеет хлебное поле, которое ты расчистил от бурелома и камней. Или наколет доверчивую босую ногу о железный шип, затаившийся в траве-мураве...

Но воину кажется самым достойным, если далёкий внук снимет с сохи обрывок пробитой кольчуги — и поймёт, что прапрапрадед умер, не отступив.