Образ жизни императора в течение всего проведенного им у нас времени, был простым и упорядоченным. Просыпался он, как правило, в восемь часов утра, и весьма редко подкреплял себя чем-нибудь кроме чашки кофе до часу дня, когда завтракал, или, скорее, можно сказать, обедал, затем — ужин в девять, и около одиннадцати он удалялся на покой. В манерах своих он был настолько непринужденным, доброжелательным и дружелюбным, что спустя несколько дней я чувствовала себя весьма уютно в его обществе и воспринимала более как друга-одногодка, чем могучего воина, от имени которого «весь мир бледнел»[12]. Всегда пребывая в великолепном настроении, порой он вел себя почти мальчишески в своей любви к веселью и радости, но, временами и не без некоторого злорадства.
Как-то раз, вскоре после его прибытия, нас посетила дочь одной из наших знакомых леди — маленькая мисс Легг. Напичканное преужасными историями о Наполеоне бедное дитя — едва я сказала ей, что он сейчас гуляет на лужайке, тотчас, насмерть перепуганная, крепко вцепилась в меня. Будучи сама уже совсем свободна от прежних детских страхов, я оказалась достаточно жестокой, чтобы выбежать наружу и, рассказав Наполеону о том,