— Любой может выбрать цель по вкусу!
— Ну да, нам приходится изобретать себе смыслы также, как мы делали это тысячи лет до этого. Просто теперь это делать куда сложнее! Поэтому большинство «великих целей» сейчас сводится к тому, чтобы побольше увидеть и побольше людей увидело тебя. Мы пытаемся придать ценность собственным жизням, хотя её давно уже нет.
— Тогда почему же мы всё ещё не покончили с собой? — спросила Алина.
— Потому что для этого тоже должна быть какая-то цель! Например, прекратить страдания. Но ведь сегодня никто из нас по-настоящему не страдает. Только меланхолично унывает.
— А чем не цель прекратить жизнь, не имеющую смысла?
— В этом и уловка, как только ты понимаешь, что жизнь не имеет смысла и ценности, кончать с собой становится ещё более бессмысленно и бесполезно. Рано или поздно всё закончится в любом случае.
— Мой психотерапевт с тобой поспорил бы! Он постоянно убеждает меня найти цель в жизни, когда я собираюсь наложить на себя руки! — вспыхнула Алина.
— Ой, да прекрати! Сегодня все хотят наложить на себя руки, но почти никто этого не делает! Потому что не видят в этом ценности. И потом, все втайне верят, что, возможно, обретут смысл завтра. А без старения и в теоретическом бессмертии, до которого нам рукой подать, эта прокрастинация будет бесконечной. В этом наше отличие от нейросетей. У них есть цель. Без цели они находятся в состоянии смерти. У нас нет ни цели, ни смысла, но мы делаем вид, что живём!
— Тогда зачем мы колонизируем космос? — прищурился Искандер.
— А вот и ответ на дилемму бестолкового существования. Только не путай человека с человечеством, — Вика села, опустив взгляд с зажигающихся звёзд на мужа. — У человечества, как у организма, всё ещё есть цель. Банальная и биологическая: распространиться по Вселенной, как вирус. А кто в этой системе мы, люди? Всего лишь кванты, где каждый по отдельности в своей суперпозиции по большому счёту не значит ничего. Он может быть одновременно и жив, и мёртв. Системе до этого нет никакого дела.
— Но если все эти твои условные кванты примут мужественное решение умереть, система тоже прекратит существование!
— Поэтому мы изобрели бессмертие, — отсалютовала Виктория мужу бокалом. — Кощунственную меру недоумков против крупиц сознательности.
На минуту все замолчали, внезапно заметив, что на реку опустился вечер.
— Да, — со вздохом протянула Алина. — Ты победила нас всех в своём диком пессимизме.
— Ну да, нам приходится изобретать себе смыслы также, как мы делали это тысячи лет до этого. Просто теперь это делать куда сложнее! Поэтому большинство «великих целей» сейчас сводится к тому, чтобы побольше увидеть и побольше людей увидело тебя. Мы пытаемся придать ценность собственным жизням, хотя её давно уже нет.
— Тогда почему же мы всё ещё не покончили с собой? — спросила Алина.
— Потому что для этого тоже должна быть какая-то цель! Например, прекратить страдания. Но ведь сегодня никто из нас по-настоящему не страдает. Только меланхолично унывает.
— А чем не цель прекратить жизнь, не имеющую смысла?
— В этом и уловка, как только ты понимаешь, что жизнь не имеет смысла и ценности, кончать с собой становится ещё более бессмысленно и бесполезно. Рано или поздно всё закончится в любом случае.
— Мой психотерапевт с тобой поспорил бы! Он постоянно убеждает меня найти цель в жизни, когда я собираюсь наложить на себя руки! — вспыхнула Алина.
— Ой, да прекрати! Сегодня все хотят наложить на себя руки, но почти никто этого не делает! Потому что не видят в этом ценности. И потом, все втайне верят, что, возможно, обретут смысл завтра. А без старения и в теоретическом бессмертии, до которого нам рукой подать, эта прокрастинация будет бесконечной. В этом наше отличие от нейросетей. У них есть цель. Без цели они находятся в состоянии смерти. У нас нет ни цели, ни смысла, но мы делаем вид, что живём!
— Тогда зачем мы колонизируем космос? — прищурился Искандер.
— А вот и ответ на дилемму бестолкового существования. Только не путай человека с человечеством, — Вика села, опустив взгляд с зажигающихся звёзд на мужа. — У человечества, как у организма, всё ещё есть цель. Банальная и биологическая: распространиться по Вселенной, как вирус. А кто в этой системе мы, люди? Всего лишь кванты, где каждый по отдельности в своей суперпозиции по большому счёту не значит ничего. Он может быть одновременно и жив, и мёртв. Системе до этого нет никакого дела.
— Но если все эти твои условные кванты примут мужественное решение умереть, система тоже прекратит существование!
— Поэтому мы изобрели бессмертие, — отсалютовала Виктория мужу бокалом. — Кощунственную меру недоумков против крупиц сознательности.
На минуту все замолчали, внезапно заметив, что на реку опустился вечер.
— Да, — со вздохом протянула Алина. — Ты победила нас всех в своём диком пессимизме.
