Елена Степановна вздрагивает. Как из опутавшего паутинного кокона, как из трясины, сковавшей движения, она встаёт, расправляет согбенные плечи, отряхивается. Мысленно — для девяноста шести лет её телу всё же будет лучше сидеть на скамейке спокойно