Есть нечто общее, что присуще Кафке и Прусту, и как знать, сыщется ли это общее где-нибудь еще. Речь идет об употреблении местоимения «я». Когда Пруст в своих «Поисках утраченного времени», когда Кафка в своих дневниках произносят: «Я», то у обоих это слово будто прозрачное, стеклянное. Его обиталища лишены локального колорита; любой читатель может сегодня в них въехать, а завтра выехать. Обозревать их в свое удовольствие, изучать их, без всякого обязательства к ним привязываться. У этих писателей субъект приобретает защитную окраску планеты, которой в грядущих катастрофах суждено поседеть от ужаса.