Местность казалась безусловно девственной. Я не мог отрешиться от мысли, что до зеленого дерна и до серых утесов, по которым я ступал, никогда раньше не касалась нога ни одного человеческого существа. Вход в этот провал так замкнут и в действительности так недоступен – разве что нужно принять во внимание какие-нибудь случайные обстоятельства – так уединен, что нет ничего невозможного, если я был действительно первым искателем – самым первым и единственным искателем – когда-либо проникшим в это уединение.